Все и девочка - Владимир Дмитриевич Авдошин
Рассмеявшись, он сказал:
– Рецепт прост. Немного коньячку с утра и с полной выкладкой на маршрут.
Что ей в этом рецепте понравилось – трудно сказать. Но известно то, что она еще раз пожелала с ним встретиться, да Боженька не попустил. Объединиться им с Ритой не удалось, хотя и договаривались. Одна стояла у первого вагона к центру, а другая у первого от центра, и когда они всё-таки догадались пойти на поиски друг друга и встретились в середине станции, то выплеснули друг другу столько негодования, что более уже никуда вместе не ездили. Вот так. Не ездили, да и всё.
А самый последний её выход в общество был на йогу, которую то ли врач выписал, то ли по чьему-то совету она нашла. На занятиях она сразу поняла, что руководитель йоги безумно влюбился в нее и не руководит коллективом и йогой, а только подсматривает за ней и пытается познакомиться. Пережив такие бурные чувства, она могла только запереться у себя в Алтуфьево навсегда, полностью удовлетворенная: вот, и этот не выдержал и пал жертвой влюбленности ко мне. Поэтому когда муж Пани хотел починить ей лампу, Валя уже никаких мужчин не принимала, твердо зная, что именно теперь, затворившись, она достигла вершин Турандот, абсолютных вершин блистающей звезды, которой не нужны конкретные мужчины. Они давно уже побеждены её блеском и звездностью. Ей остается только торжествовать над ними в своем звездном одиночестве. Вовсе не трудном, ибо втихую и никому не говоря, она каждый вечер дружила с Малаховым, который упоительно рассказывал с телеэкрана о законах вечной красоты и здоровья женщины.
Но самая последняя гастроль её была: по бульвару на Мытной у Пани. С детской коляской, в роли молодой и симпатичной бабушки. На деле, конечно, прабабушки. Никто с ней не знакомился, и она вернулась к себе в Алтуфьево с мудростью Эзопа: «А виноград-то зелен!»
Когда медбратья пришли забирать её в больницу, она устроила им допрос, знают ли они, кто такой Марк Бернес и могут ли оценить его приглашение провести с ней вечер в ресторане?
Медбратья, улыбаясь, сказали, что дальше Битлз они никого не знают и не интересовались. Но это было в конце её жизни. А в середине – рассказы племяннице о счастливых днях в 1993 году, когда берешь с утречка рюкзачок и на метро, потом на электричке по пенсионному удостоверению до «Заветов Ильича». Это остановка и одноименный колхоз. И идешь осенью с палочкой на колхозное поле. Там морковку посеяли при одних порядках, а уж убирать было некому, потому что порядки изменились, колхоз развалился, люди разбежались. Иди, копай, кому не лень. А пенсионеру с больными глазами важна морковка с грядки! Наковыряешь палочкой рюкзачок и бредешь потихоньку обратно. Вот день и прошел. И надолго морковки хватало.
Глава 11. Дожитие Красармы
Свое дожитие Краса, как профессиональный ответработник, сама себе организовала на даче. После разъезда с дочерью она выехала на Красносельскую. Внучки пошли в школу, следом началась перестройка, ведомственный садик отменили. Их продержали буквально ни за чем при домоуправлении, чтобы смягчить социальный удар, а потом она уехала на дачу и там переформатировала себя в председатели дачного кооператива. А было ей уже под восемьдесят, наверное. Деньги небольшие, поэтому никто не шел, а она в свои восемьдесят, будучи энергичной, взялась. Немного денег, немного серьезных председательских дел. Её это устроило. В её подчинении был сторож с собакой и, как водится, рассказами. Сестра Рита всё еще приезжала копаться в грядках. И раз в году, обязательно на чужой машине, на шашлыки прикатывала младшая внучка Света. На всю ночь с громкой музыкой. Так как это было раз в году – приходилось одну ночь терпеть. Старшая внучка Паня была с ребенком и занята на работе в городе, поэтому не приезжала. А разрешенные, но непризнанные младшие подросли и выехали с дачи.
Дела были текущие и стратегические. О текущих – кто пришел, с какой просьбой – что говорить! Помнятся только стратегические. Сколько сил и нервов было положено на то, чтобы провести дорогу. Сколько жалоб было, когда проложили водопровод, а также на быстрорастущие аппетиты потребления электроэнергии. Все вдруг перестали топить бани дровами. Модно стало ставить большие обогреватели. Включил – через два часа готово. Но для этого нужно менять трансформатор – тоже большая проблема. И наконец, объявили всеобщую паспортизацию участков. А это значит на каждого хозяина, его дом, участок – документы возить на другую железнодорожную ветку. Да выстаивать там очереди. Честно говоря, работа тяжелая. Но она привыкла, как ответработник, и не чуралась её. Делала всё сама. Каждый участок и каждого хозяина она переоформила. На это ушло несколько лет. И вдруг очередное собрание по переизбранию руководства. Она полагала, что люди в благодарность за то, что она провела паспортизацию участков, переизберут её и скажут чисто по-советски, невзирая на возраст: «Красарма Ивановна, большое вам спасибо за то, что вы на свои плечи взвалили такой тяжелый труд и, не считаясь ни с чем, довели его до конца. Мы признательны вам, потому что мы работали, отдыхали, а вы за нас в очередях стояли. Мы бы этого не смогли. Управляйте нами, по крайней мере, следующий срок в четыре года». Встречное заявление, что она желает продолжить председательство, она всё-таки написала. Ну так, по-советски. А вышло всё иначе и совсем не так, как она думала.
Пока она ездила стоять в очередях, жизнь быстро изменилась. Раньше как? Если жить – то в городе. Дача три месяца – и всё. И крутились. Стариков с детьми вывозили на три месяца. А теперь стало модно на дачных участках ставить загородные дома, приезжать на автомобилях после рабочего дня. Зима, конечно, осталась, но её здорово потеснили. Социум стал меняться, многие зимовали в загородных домах. Это первое. Второе – появился кандидат на место председателя.
Раньше никого не заставишь, уговаривали, а теперь за небольшие деньги человек, имея доступ ко всем документам на участок, мог, за определенную услугу, увеличить свои финансовые возможности, не выезжая в город, а на свежем воздухе и при всяких делишках. Ни для кого это, собственно, большой тайной не являлось. Появился человек, который стал выжимать из участков деньги. Красарма Ивановна помещала сюда свое материнское одиночество, а конкурент – денежные аферы, и к старту голосования он пришел с группой поддержки.
Красарма думала, что оставят в благодарность за её труды, а конкурент шел за интересом. Группа поддержки, конечно, разрозненные
