Том 2. Проза - Анри Гиршевич Волохонский
Ведь если слепленные морозом ресницы действительно мешают видеть, то в скованной метелью бороде никаких препятствий для дальнейшей поездки не содержится. Однако сама метель метет, она в этом отношении напоминает бороду. Тем не менее «сковала». И сама оказалась скованной, застыла в бороде, не продолжая движения, так сказать «сковала борода метель».
Затем говорится: «По непроложенным путям». Что это за «путь», который «не проложен»?
Несколько далее следует:
А он сквозь Русь спешил упрямо,
Через пожарища и тьму,
И перед ним вставала драма
Народа, чуждого ему.
Слово «пожарище» означает место, где ранее был пожар. Там все выгорело. И в этом смысле Рубрук «спешил упрямо» (!) через тьму и пустоту выгоревших мест. Это первое видимое значение стиха. Однако слово может намекать также на большой пылающий костер, на огромный пожар, на «пожарище», который в этом случае будет противоположен следующей за ним «тьме». В каком же смысле употребляет это выражение Заболоцкий? — В обоих. Поэтому и сам образ двоится, как бы утолщается, становится все более осязаемым.
Здесь же нужно еще обратить внимание на «драму», которая «вставала». Он «спешил» — она «вставала». Снова незаметное с первого взгляда противоположение.
В те дни по милости Батыев,
Ладони выев до костей,
Еще дымился древний Киев
У ног непрошеных гостей.
Начинаются текстологические проблемы. Известно, что Заболоцкий, отсидевши в лагере, был чрезвычайно осторожен в выражениях и уступчив по отношению к назойливым редакторам. Мне кажется, что в оригинальном тексте Киев дымился не «у ног», а «в руках». Тогда оправдываются упомянутые чуть ранее выеденные до костей «ладони». К тому же Киев, дымящийся «в руках непрошеных гостей», представляет собой еще один внутренне противоречивый, самому себе противоположный и распадающийся образ, наподобие уже указанных: гости без приглашения пришли в Киев, а он у них в руках дымится.
В дальнейшем я буду без особых оговорок указывать на похожие события, когда текст представляется измененным то ли при предварительной собственной цензуре, то ли под давлением извне.
Не стало больше песен дивных,
Лежал в гробнице Ярослав,
И замолчали девы в гривнах,
Последний танец отплясав.
Как известно, гривна — это надеваемое на шею, на гриву, кольцо. Однако текст бывает, как в старом издании 1965 года, снабжен следующим примечанием: «Гривны — мелкие монеты, из которых иногда делались монисты». Стало быть, гривны представлены тут вроде гривенников, которые, кажется, и на самом деле изготовлялись из гривен, а «девы в гривнах» имеют надетыми звенящие монисты из этих самых гривенников. Со всем тем «девы в гривнах» могут обозначать и дев, находящихся внутри — гривен или гривенников, — в которых они сначала танцуют и поют, а потом, завершив «последний танец», умолкают: «замолчали — отплясав», или даже дев, ценою в гривну или в гривенник.
А он, минуя все берлоги,
Уже скакал через Итиль
Туда, где Гоги и Магоги
Стада упрятали в ковыль.
Здесь явное изменение первоначального текста. Слово «ковыль» представляет недостаточную рифму к названию Волги — «Итиль». Есть слово «утиль», то есть хлам, вторичное сырье, которое, наверное, стояло в первоначальном варианте, а теперь лишь подразумевается по причине точнейшей рифмы. Остается только догадаться, кого «упрятали в утиль» Гоги и Магоги. Может быть, детей? Сбор утиля и металлолома в те годы мог быть детским занятием. Я имею в виду середину прошлого века.
Да, кстати, «все берлоги», по-видимому, находились тоже в самой реке Итиль, коль скоро Рубрук переправлялся, их «минуя», когда через эту Итиль «скакал». Непонятно только, как он мог скакать через такую широкую реку?
Дорога Чингисхана
Он гнал коня от яма к яму,
И жизнь от яма к яму шла
И раскрывала панораму
Земель, обугленных дотла.
Здесь явная опечатка или сознательное искажение. Ям — это почтовая станция. Если коня он гнал «от яма к яму», до следующей почтовой станции, то «жизнь» шла не «от яма к яму», а «от ямы к яме». Bо втором стихе «яма» принимает вид женского рода от «яма» в первой строке. Можно только предполагать, кому такое изменение понадобилось. Скорее всего, это просто опечатка, за которой последовала невнимательность корректора. Хотя, с другой стороны, казенному оптимизму как-то не соответствует ход жизни «от ямы к яме», однако речь ведь идет не о наших временах, так что кто его знает…
А выражение «обугленных дотла» требует особого внимания. Говорят: «сгоревшие дотла», а вот «обугленные» — отчетливое новшество.
В глуши восточных территорий,
Где ветер бил в лицо и грудь,
Как первобытный крематорий,
Еще пылал Чингисов путь.
Дикая «глушь» неприметно противопоставляется цивилизованным «территориям», и это подчеркивается действием ветра: «бил в лицо и грудь». А как это: «бил»? Кажется, что дул. Но нет, стоит «бил». В конце поэмы мы еще раз встретимся с этими сочетаниями. А здесь образ раздваивается, появляется «первобытный крематорий», внутренне противоречивое выражение: слово «первобытный» по внешности несопоставимо с «крематорием», но так как за ними следует пылающий «Чингисов путь», все приходит на вид в обыденную рацею. И тут обращаешь внимание на до идиотичности точную рифмовку: «грудь» — «путь» и «территорий» — «крематорий». С одной стороны «лицо и грудь», в которые бьет ветер, а, с другой, такие, казалось бы, инфантильные рифмы. Странно.
Далее необходимо обратить внимание на нижеследующее двустрочие:
Еще раскачивали ели
Останки вывешенных тел.
Мертвые «тела», трупы повешенных на елях, это уже останки. Однако употребляемые Заболоцким выражения таковы, что в этих «останках» слышатся еще и «остатки вывешенных тел», и картина приобретает на заднем смысловом плане комичную чудовищность.
Рубрук слезал с коня и часто
Рассматривал издалека,
Как, скрючив пальцы, из-под наста
Торчала мертвая рука.
«Рассматривал издалека» — это что-то новенькое, особенно если «часто». И если занятное такое предстает зрелище: «мертвая рука» торчит, скрючивая пальцы.
Попарно связанные лыком,
Под караулом, там и тут
До сей поры в смятенье диком
Они в Монголию бредут.
Тут, конечно, отразились собственные впечатления поэта о заключении его в лагерь. Мы знаем, что этот лагерь находился еще дальше к востоку,
