Место клизмы изменить нельзя. Рассказы морского доктора - Михаил Сорин
Прибывшие выглядели ещё беднее «наших негров», у некоторых даже не было набедренных повязок, вместо них, дабы сохранить приличия, были прилеплены аккуратные кусочки глины, которые непонятным образом держались и даже сохраняли «форму».
Мастера что-то залопотали, показывая на нашу группу. Сандрос перевёл: – они говорят, что смогут расплатиться с продавцами материала только после того, как «белые» купят у них товар. Так что, пожалуйста, поторопитесь с выбором, чтобы ни те, ни эти не нервничали.
Я сразу не обратил внимание на эту последнюю фразу, а зря… Мы подошли к выставленным изделиям и стали торговаться. За белые брюки мне досталась красивая композиция из чёрного дерева, представляющая собой шесть негритят в разных позах с проказливыми мордашками, верхнюю часть венчала собой фигура матери-негритянки.
– Вам повезло, – сказал переводчик, вы приобрели символ семьи, который здесь очень ценится.
Мои товарищи тоже время не теряли даром и, как дети, радовались каждому новому приобретению. В это время из толпы вновь прибывших отделился один абориген, он остановился в метре от нас и стал внимательно рассматривать нашу компанию, потом, повернувшись к «коллегам» по бизнесу, стал что-то объяснять, отчаянно жестикулируя при этом. Потом взгляд его остановился на моей персоне, и он улыбнулся.
– Чоп-чоп, – сказал африканец. Я, не оставшись в долгу, тоже улыбнулся в ответ, затем прижал правую руку к сердцу и отвёл в сторону, как делали индейцы в одном приключенческом фильме, как бы символизируя своё сердечное и дружеское отношение к незнакомому собеседнику. Мой собеседник в ответ на мои действия улыбнулся ещё шире. И тут, словно мороз пошёл у меня по коже. Я сначала не мог понять причину своего беспокойства, но затем… в глаза мне бросилась его улыбка: зубы у этой сияющей добродушием физиономии были остро заточены, как будто два ряда частокола торчали изо рта.
– Сандрос, – прошептал я переводчику, – что это у него с зубами?
– Ничего особенного – отвечал тот, – просто эти люди из «древнего» племени «Каннибалов».
– Каннибалов»? – ужас сковал моё лицо.
– Да, а что тут такого, их тут много, – но, видя моё состояние, продолжил, – людей, правда, они уже давно не едят, но обычай затачивать зубы остался.– Он грустно вздохнул, – не бойтесь, доктор Мигель, это очень мирные люди.
– Мирные? А как же съеденные кубинцы.
– Вот, вспомнил это единичный случай, так сказать, исключение из правил и потом, может быть, их загрызли дикие звери, а свалили на этих.
– Чоп-чоп – опять произнёс «мирный каннибал» и протянул мне свою сжатую в кулак руку.
– Чоп-чоп, – ответил я, не понимая точного значения этого слова, но, воспринимая его, как приветствие, и в ответ слегка стукнул сверху и снизу своей сжатой ладонью по его кулаку. Я видел, что так здороваются местные жители. Мои товарищи уже заканчивали меновую сделку, но что-то тормозило нас. Они ещё и ещё раз брали в руки и рассматривали эти поистине самобытные произведения искусства, мы незаметно смешивались с местными жителями, начались уже взаимные дружеские похлопывания по плечу, всё чаще стало звучать непонятное: «чоп-чоп». Как вдруг переводчик Сандрос что-то резко произнёс на непонятном для нас языке. Наши новые друзья замолчали и отступили в сторону.
– Ну что, амигос, я думаю, что нам пора возвращаться, – произнёс он по-русски, – дорога дальняя, а темнеет здесь очень быстро.
Мы нехотя согласились, помахав на прощание мозамбиканцам. Сели в автобус и тут я задал вопрос, который мучил меня всё это время:
– Скажи, пожалуйста, что обозначает фраза: чоп-чоп? Это что приветствие?
– Нет. А что?
– Чоп-чоп – это на местном наречии еда, пища. Или дословно по-русски: ням-ням. Сандрос впервые улыбнулся, весело глянув на меня. И тут я опять обомлел, знакомая улыбка с остро заточенными зубами сияла на лице нашего чернокожего, но уже почти обрусевшего, на наш взгляд, переводчика. – Чоп-чоп, ням-ням, – пролепетал мой почему-то охрипший голос, а в голове мелькнуло – так вот почему он так редко улыбается, интересно, пробовал ли сам Сандрос человечину, ужас, и я невольно отодвинулся от него.
– Не волнуйтесь, доктор, – словно прочитав мои мысли, сказал наш офицер связи, – я же предупреждал, что это только ритуал.
– Ритуал – то, ритуал, а зубы точишь, – укорил я его.
– Да это так, на всякий случай, – и Сандрос от души рассмеялся на весь автобус.
– А случаи разные бывают, – добавил кто-то из нашей дружной компании. И уже вся наша группа, которая, как оказалось, давно прислушивалась к диалогу, грохнула от хохота, Улыбнулся и я. Забегая вперёд, скажу, что до конца нашей экспедиции Сандрос в каннибализме замечен не был, а вот что хотели сказать аборигены из джунглей своим: «чоп-чоп», так я и не понял, может быть приглашали нас на завтрак, а может… не знаю.
«Ченч» по-африкански
Скажу честно, что перед этой загранкомандировкой в африканскую страну Мозамбик нас проинструктировали, что «ченч» и измена Родине, приблизительно одно и тоже, т.к.«ченч» без контакта с лицами иностранного государства невозможен. При этом не исключались провокации темных сил вероятного противника, и даже вербовка в пользу их разведки.
Этот день начался с того, что к нам на судно заскочил врач Гидрографической экспедиции Амиго Москито. Вообще- то он не был никаким ни Амиго, тем более, Москито; звали его просто Станислав Павлович Комар, с ударением на первом слоге, но местное население, которое часто прибегало к его услугам, быстро раскусило истинный перевод фамилии, и на португальском языке Комара стали звать просто – Москито.
Заглянув ко мне в медпункт, Станислав Павлович сообщил, что в местной аптеке по рецепту, буквально за копейки, можно купить до трех литров спирта, что качества он и вкуса просто необыкновенного. Я сразу обрадовался, т.к. за период перехода, сильно поиздержался, было много больных, да и сам вылечился от качки только благодаря спирту. Об этом мой правдивый рассказ: " Качка». Надо было быстро сколотить пятерку добровольцев, потому что в город выпускали только группами, пока солнце еще не вошло в зенит, успеть добраться до аптеки.
Добровольцы, узнав истинную цель прогулки, нашлись немедленно.
И вот наша группа, обливаясь липким потом, вышагивает под лучами палящего солнца, по раскаленной мостовой маленького приморского городка с соответствующим погоде названием – Накала. Вот и здание, на фронтоне которого красуется вывеска – «Фармация».
– Пришли, – сообщил доктор Комар, – в разговоры не встревайте, я сам обо всем договорюсь, тем более что вы по- португальски ни бум- бум.»
Все согласно закивали головами. Мы вошли. Помещение аптеки сверкало ослепительной чистотой. Работал кондиционер и можно было перевести дух после этой непривычной для нашего организма жары. За стойкой, в белоснежном костюме, с глянцево-черной физиономией возвышался аптекарь. Его громадные иссини – карие глаза лучились доброжелательностью. Вежливо
