Босиком по Нью-Йорку - Петр Немировский
Следом за обязанностями в этой брошюре с каким-то садистским педантизмом изложены штрафы за нарушения. Пятьдесят четыре нарушения, такое же количество штрафов. Суммы — от 25 до 400 долларов. Те, кто придумывал эти «Правила вождения такси», вероятно, исходили из убеждения, что нью-йоркский кэбби — потенциальный жулик, которого нужно крепко держать в узде. Но неужели эти «Правила» соблюдаются?
***
Володя Френкель — одессит, в прошлом директор кооператива по продаже пуговиц. Вот уже третий год «королевствует» на хозяйской машине. На таком суде он уже второй раз. Почему спокоен? Шансов отвертеться почти нет. Он отказался везти пассажира. Не просто пассажира, а переодетого инспектора. К тому же — негра. Теперь ему гарантирован крупный штраф. (Водитель желтого такси, если он на смене, обязан остановить машину по требованию любого голосующего на обочине. — Авт.)
Отказ везти пассажиров — одно из самых распространенных нарушений нью-йоркского таксиста. Но как же так? Ведь пассажир— это золотая курочка, за которую, как петухи, сражаются кэбби на своих машинах. И вдруг — на тебе! — отказ. Таксисты Нью-Йорка чаще всего отказывают голосующим неграм сомнительного вида. Дело вовсе не в том, что кэбби — расисты. Подозрительных негров не везут и чернокожие водители тоже, потому что бытъ застреленным или ограбленным в равной степени боятся все. Пассажир-негр если не ограбит сам, то чаще всего закажет везти его в Гарлем, где уличная шпана слетается на желтую машину, как осы на мед. Ведь в кэбе — наличные деньги.
С повесткой в суд, где перечислены совершенные им преступления, таксист подходит к окошку и регистрируется. Он может перенести день суда, оттянув казнь на несколько месяцев в надежде, что за это время что-то изменится в его пользу. В случае с Володей перенесение судебного разбирательства никак не помогло и ничего не изменило. По-моему, Володя даже не расстроен.
— Сел ко мне чернокожий, — рассказывает он, — заказал везти его в Гарлем. Я взглянул на него — странный какой-то. Сказал ему, чтобы он вылезал из машины. А он показал мне свое удостоверение инспектора… Теперь меня обвиняют в отказе взять пассажира плюс в оскорблениях. И все — при отягчающих обстоятельствах: расизм. Как назло, это мое второе нарушение. Случится третье — отнимут права таксиста, тогда пропал.
О своем первом нарушении этот кэбби говорит с неохотой. Счетчик.
За определенную мзду механик в мастерской может заставить счетчик машины крутиться чуточку быстрее положенного. Неправильные счетчики — еще одно распространенное прегрешение таксиста. Но разве обогатит, скажем, незаконно заработанный с каждой мили квотер (двадцати пятицентовая монета)? А если таких миль пятьдесят по пять, сколько квотеров набегает? Хватит окупить бензин, еще и останется.
Однако пассажиром может оказаться переодетый инспектор. Проехав по контрольному участку, он вдруг сообщает: «Счетчик у вас подкручен, ждите повестки в суд». Тогда с таким страхом заработанные доллары, одним росчерком судейского пера превращаются в штраф и запись в водительскую историю.
***
Не надеясь на победу, Володя все же взял себе в защитники Джозефа Скифо, адвоката, которого можно нанять тут же, в зале ожидания суда. Джозеф Скифо за 75 долларов попытается выгородить провинившегося или безвинного «короля». Он считает, что в судебных разбирательствах таксисты виновны приблизительно в десяти случаях из ста.
— Да, некоторые из них воруют чемоданы, обманывают неопытных пассажиров, подкручивают счетчики, — говорит Скифо. — Они не ангелы, но и не преступники, ведь водить такси — тяжелая работа. А преступниками чаще всего становятся те, кто ищет легкого хлеба.
— Значит, судья всегда берет сторону пассажира или полицейского? — спрашиваю я.
— В основном да. Но бывают случаи... Месяца два назад на суд был вызван один русский кэбби. Полицейский навешал на таксиста всех собак: проехал на красный свет, неправильно заполнен путевой лист, грязный салон машины. Записав все обвинения, полицейский произнес напоследок: «Вонючий жид!» А тот кэбби оказался смышленым парнем: принес в суд фотографии, доказывающие, что его путевой лист был заполнен правильно и салон машины был чист. На суде полицейский начал запинаться. И тут кэбби выдал: «Господин судья, я приехал в Америку из страны, где часто унижали мое национальное достоинство. А здесь, в свободной стране, представитель власти назвал меня вонючим жидом!» Судья подскочил и как заорал на полицейского: «Вон отсюда!» Кэбби был признан невиновным.
Наш разговор с адвокатом внезапно прервался.
— Владимир Френкель, — произнес голос в динамике. — Комната номер три.
Обвиняемый и его адвокат, пройдя по коридору, открыли дверь комнаты номер три. Следом за ними в ту же комнату вошел инспектор-негр, обвинивший Володю в отказе ехать в Гарлем.
***
Среди рослых кэбби фигура щупленького Эдварда Менделя выглядит карикатурно. Да и сам Эдвард, похоже, всегда не прочь пошутить, причем сопровождает свои слова комической мимикой. В Менделе умер артист. Подвижный семидесятивосьмилетний Мендель, всю жизнь отработавший клерком в Комиссии по такси и лимузинам, давно на пенсии. Но почти каждый день приходит сюда в своем форменном пиджаке с бляхой на груди, чтобы быть в курсе всех дел этой организации. Он бесплатно (разве доллар или два — деньги?) раздает советы таксистам, подводит их к адвокатам, суетится, шебуршит, но чем толком занимается, ответить наверняка трудно даже ему самому. На разговор Мендель идет охотно:
— Жалобщики-пассажиры на суд часто не приходят. Им ведь за это денег никто не заплатит. В сердцах напишут и отправят жалобу, а на следующий день забудут об этом. Зато таксист должен переживать, нанимать адвоката. Попадаются, конечно, и очень вредные жалобщики. Но этому парню, по-моему, повезет.
Возле нас — еще один русский «король», ожидающий вызова. Ему 54 года, родом из Минска, кандидат математических наук, английским почти не владеет. В Нью-Йорке живет всего лишь год, такси водит второй месяц. Он удручен: адвокат из профсоюза таксистов в суд почему-то не пришел. Что же будет, когда позовут к судье? Как защищаться? Что говорить? На каком языке?
— Утром села одна ко мне в машину, я смотрю — пьяная, еле языком ворочает, — рассказывает «король» историю своего «преступления». — Я ее высадил, а она, стерва, написала жалобу, что я отказался ее везти и якобы в придачу ей нахамил.
Он говорит правильным русским языком, интеллигентный человек, даже слово «стерва» произносит с неловкостью.
— Ничего, — утешает его старик Мендель. — Скажи судье, что она была пьяной, сама хамила и материлась, а ты — воспитанный человек,
