Вадим Бурлак - Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания

Вадим Бурлак

НЕИЗВЕСТНЫЙ НЬЮ-ЙОРК

История. Легенды. Предания

«И ты увидишь мои город…»

Пароход медленно шел вверх по реке, и в ранних сумерках на нас обрушивался город — белый глетчер южного Манхэттена, как пролет воздушного моста, а выше, за ним, — вся громада Нью-Йорка, чудо пенистого света, зацепившегося за звезды… И в ту минуту я осознал навсегда, что Нью-Йорк — это мой дом, как бы часто я его ни покидал…

… Я постиг главную слабость города, я ясно увидел этот ящик Пандоры. Нью-йоркский житель в своем тщеславном ослеплении… содрогаясь, открывал для себя то, о чем и не догадывался: вопреки его ожиданиям, город не беспределен, за нескончаемыми каньонами есть своя последняя черта. С высочайшей в городе точки ему впервые стало видно, что за пригородами повсюду начинается незастроенная земля, что к последним зданиям подступают зеленые и голубые просторы, и бесконечны только они. А едва он с ужасом осознал, что Нью-Йорк, в конце концов, лишь город, а не вселенная, вся та блистательная постройка, созданная его воображением, с треском рухнула наземь…

Отправляемся в Гарлем

Неожиданное предложение

… — Статуя Свободы, Эмпайр стейтбилдинг, Центральный парк, Рокфеллеровский центр, Карнеги-холл, Метрополитен-музей, Музей Гуггенхейма?.. Но это же банальное начало знакомства с Нью-Йорком!.. — Рич от изумления вытаращил глаза, как будто я предложил ему сигануть с Бруклинского моста.

Затем взгляд его сделался решительным:

— Нет, и еще раз нет!.. К черту традиционные экскурсии и маршруты! Сегодня мы отправимся туда, где редко бывают туристы, и ты увидишь мой город! По-настоящему Нью-Йорк открывается лишь когда разглядишь его дно: трущобы, злачные и проклятые места, подземелья, дома, окутанные тайнами…

«Может, уклониться от такой необычной экскурсии?..» — подумал я, а вслух произнес:

— Странное путешествие по знаменитому городу… Поздно… Мой приятель Ричард Бэйл уже закусил удила. Отказать ему сейчас — значит обидеть на всю жизнь.

Заметив мое колебание, Рич заговорил еще решительней:

— Нью-Йорк — столица неизвестной, мистической Америки! Он втягивает в себя нераскрытые тайны со всего мира, из разных времен… И ты еще раздумываешь, стоит ли со мной пускаться в странствие по городу тайн, по моему мистическому мегаполису?..

— Уже не раздумываю, — бодро ответил я. — Показывай свой родимый, загадочный Нью-Йорк… Ну, с чего начнем?..

— С гарлемских ведьм! — радостно выпалил Рич.

И в прошлом, и в наши дни

В начале 70-х годов XX века в прессе появилось сообщение, что в Нью-Йорке проживает более пятидесяти тысяч ведьм, колдунов, предсказателей, магов.

Известный американский писатель Вашингтон Ирвинг, живший почти за полтора столетия до этого, рассуждал о служителях и поклонниках темных, неизведанных сил, обитающих в самом большом городе Америки: «Несмотря на многочисленные справедливые и жестокие законы, изданные против злокозненных сношений или связей с дьяволом при помощи волшебства или чего-либо подобного, все же темные колдовские злодейства продолжали учащаться…

Особенно поразительно то обстоятельство, что это страшное искусство, которым тщетно пытались овладеть в своих утомительных исследованиях и невразумительных изысканиях философы, астрологи, алхимики, теурги и другие мудрецы, оказалось достоянием преимущественно самых невежественных, дряхлых, угодливых и гнусных старух в округе, у кого ума было не больше, чем у помела, на котором они ездили верхом.

Откуда они впервые приобретали свои адские познания — из трудов древних теургов, демонологии египтян, гаданий по полету стрел, или беломантии скифов, духовидения германцев, магии персов, волшебства лапландцев или же из архивов темных и таинственных пещер господина Даниеля, — этот вопрос дает пищу для массы ученых и остроумных догадок…»

В отличие от Вашингтона Ирвинга мой приятель Рич относился к ведьмам, предсказателям, служителям темных сил без предубеждений и иронии.

По дороге в Гарлем я услышал от него немало зловещих мистических историй. Несколько раз Рич останавливал свой слегка помятый «бьюик», чтобы показать мне какой-нибудь дом или место, где проживали, и в далеком прошлом, и в наши дни, всякие маги, чародеи, колдуны.

Приятель рассказывал, как стойко они переносили гонения, расправы и притеснения со стороны властей.

Впрочем, об этом писал в своей «Истории Нью-Йорка» и Вашингтон Ирвинг: «…вызывает удивление не только число преступлений и их колдовские затеи, но и дьявольское их упрямство.

Побуждаемые самым торжественным, убедительным и доброжелательным образом признать свою вину и подвергнуться сожжению на благо религии и для развлечения народа, они все же упорно настаивали на своей невиновности.

…обнаружив, что ни увещевания, ни здравые доводы, ни дружеские просьбы не оказывали действия на этих закоренелых преступниц, стали прибегать к более сильному средству — пытке; вырвав таким способом признание из их упрямых уст, их присуждали затем к поджариванию, заслуженному ими за гнусные преступления, в которых они сознались.

Некоторые в своей извращенности доходили до того, что испускали дух под пыткой, до конца настаивая на своей невиновности, но их считали полностью одержимыми дьяволами, и благочестивые зрители жалели только о том, что преступницы не прожили немного дольше и не погибли на костре…»

Так ироничный и язвительный Вашингтон Ирвинг описывал страсти, разгоревшиеся в XVII — XVIII веках вокруг нью-йоркских служительниц темных сил.

Музыкальная греза былого

Знаменитый композитор, пианист, руководитель джаз-оркестра Дюк Эллингтон любил и Гарлем, и весь Нью-Йорк. Здесь начиналось его становление как музыканта, здесь проходила его молодость.

Критики подсчитали, что Дюк сочинил девять музыкальных пьес со словом «Гарлем». И хотя поговаривали, будто в конце жизни Эллингтон разочаровался в родном городе, а в Гарлеме не был более двадцати лет, все же он вспоминал с восторгом: «Нью-Йорк — это музыкальная греза, искрящееся веселье, биение жизни.

Здесь словно бьется гигантский пульс человечества. Весь мир вращается вокруг Нью-Йорка, и особенно мой мир…

Молодость, первую славу, творческие удачи, новых друзей Дюк Эллингтон связывал с Гарлемом Нью-Йорк — это люди, а люди — это город. В его толпах, на его улицах, в его устремленных ввысь зданиях есть все, что существует на земле: любое движение, вкус, цвет и запах, любая эмоция, мысль и традиция, религия и культура, любое чувство и настроение…»

С Эллингтоном меня познакомил мой отец, когда знаменитый музыкант приехал осенью 1971 года на гастроли в Москву. Дюк встречался с моим дедом в Гарлеме еще в двадцатых годах.

Когда Эллингтон прибыл в Москву, отец мой был главным режиссером Госконцерта СССР и отвечал за его гастроли.

Маэстро вначале почему-то подумал, что я музыкант, и заговорил со мной о тонкостях своего ремесла. Но когда узнал, что к музыке я не имею никакого отношения, стал вспоминать Нью-Йорк и знаменитый Гарлем.

— Теперь это другой район… Иные беды, страсти и радости обитают в нем. Да и люди проживают там не такие, как во времена моей молодости, — с грустью сказал Дюк.

Тогда, в семьдесят первом, я недоумевал: почему Эллингтон рассказывал мне о Гарлеме. Ведь я там не бывал и в то время не собирался в Нью-Йорк. Лишь потом мне стало известно, что композитор и музыкант начинал свой творческий путь в ночных клубах этого района.

Где кончается «зона благоденствия»

Гарлем расположен на северо-востоке нью-йоркского острова Манхэттен.

Пятая авеню делит его на Центральный и Восточный округ. В Центральном более 96 процентов жителей — чернокожие.

В двадцатых годах XVII века голландцы основали на месте нынешнего Нью-Йорка свою колонию — Новый Амстердам. А в 1636 году выходцы из нидерландского городка Гарлем построили деревню Новый Гарлем, которая в 1731-м была присоединена к Нью-Йорку.