Город Победы - Ахмед Салман Рушди
Нельзя избежать, что меня разлучат со всеми, кого я люблю, и со всем, что для меня дорого.
Мои поступки – это все, что на самом деле у меня есть. Мои поступки – почва, на которой я стою.
Адиль-шах из Биджапура поклялся не выпить ни капли вина до тех пор, пока он не вернет себе Райчур. Для него это было непросто, поскольку он был человеком, любившим хорошее вино, и с ним часто случались искушения нарушить данный обет, однако он так этого и не сделал. После неприятной встречи Пяти Султанов в Биснаге, на которой Ачьюта и другие цари обильно выпивали, Адиль-шах, который оставался трезвым в течение всего этого очень долгого и неловкого вечера, решил, что пришло время действовать. Он никогда не забывал унизительное послание, полученное им от Кришнадеварайи, Поцелуй мои ноги, и решил, что его выродку-преемнику, который был настолько влюблен в целование ног, что заставлял унижаться даже своих самых высокопоставленных придворных, необходимо преподать урок хороших манер, который Кришнадеварайя так и не усвоил.
Он собрал свои силы и напал на Райчур. Неожиданное прибытие армии Биджапура застало войска Биснаги врасплох, и они были быстро разгромлены. В течение следующих нескольких недель весь регион Райчур-доаб вновь перешел под контроль Биджапура, и Адиль-шах, встав у знаменитого источника пресной воды в Райчурской крепости, заявил:
– Сегодня из этого источника будет течь не вода, а вино.
Дела у Ачьюты Девы Райи шли из рук вон плохо. Он не только потерял Райчур, который Кришнадеварайя считал жемчужиной в своей короне, так к тому же правитель Майсура, разгромивший на юге царя Виру, вынашивал планы дальнейшей экспансии, а в Гоа появился новый португальский вице-король, дон Константин де Браганса, который не довольствовался тем, что торговал лошадьми, но присматривался ко всему западному побережью и взращивал собственные имперские амбиции.
Ачьюта ничего не предпринял, поскольку боялся действовать. Он не пользовался популярностью ни при дворе, ни на улицах, ни среди военных, и его бездействие привело к фатальным последствиям. Алия Рама Райя воспользовался моментом, сверг его с трона и отправил гнить в Чандрагири. Там он и умер вскоре. И вот на трон Биснаги взошел ее последний правитель.
21
И вот уже Алия Рама Райя поднимается, чтобы стать Львом на Алмазном Троне. Или Алмазом на Львином Троне. Одновременно с этим Пампа Кампана, рассказывавшая историю Биснаги, и Тирумаламба Деви, записывавшая ее, дошли в своем рассказе до описания настоящего момента. Стихи, описывающие падение Райчура и восход агрессивного португальского вице-короля на западе и принца на юге, были записаны твердой рукой, а коронация нового царя описывалась в то же время, когда происходила. (Мы можем с уверенностью предположить, и, судя по имеющейся у нас рукописи, так оно и есть, что стихи, повествующие о смерти в изгнании в далеком Радж-Махале форта Чандрагири нелюбимого Ачьюты, были добавлены позже, уже после того, как произошло это никем не оплакиваемое событие.)
С восшествием на трон Алии при дворе ожидаемо произошли большие перемены. Тирумаламба Деви теперь стала царицей Биснаги, так что пять сотен жен Ачьюты были освобождены от своих обязанностей и выпущены из своих келий, и Алия, человек по натуре суровый и двуличный, предпочел не заводить никаких жен, кроме своей царицы, что было отступлением от давно установившейся практики, но добавило ему при этом популярности, а если его двуличие и толкало его искать тайных любовниц, нам о них ничего не известно. Тирумалабма Деви, избавившаяся от тени, которую отбрасывали на нее мать и бабушка, печально известные царицы-отравительницы, была также любима народом. Благодаря работе по записыванию стихов Пампы Кампаны ее любили многие, и она намеревалась сделать свое правление таким, при котором будут процветать литературное и архитектурное искусство. Было похоже, что Биснага снова вступает в эпоху своей славы.
(Рассказывают, что неизлечимо больные в час перед смертью внезапно приходят в себя, и их близкие начинают с радостью верить, что, возможно, их ждет чудесное выздоровление; однако затем они снова падают на подушку, бездыханные, мертвые и холодные, как пустыня зимой.)
Пампа Кампана снова перебралась во дворец, на этом настояла Царица Тирумаламба Деви, она также настояла, чтобы Пампа Кампана заняла покои, предназначенные царице Биснаги.
– Мы должны показать всей Биснаге, что любовь побеждает ненависть, – сказала она. – Последнее слово не должно быть за иррациональным гневом, рациональность должна ответить ему, и, да, за ремонстрацией следует мирное соглашение. К тому же я хочу лично продемонстрировать это тебе, потому что я – твой писец и всегда им буду, я буду всегда сидеть у твоих ног, поскольку истинная царица – это ты, есть и всегда будешь.
– Я сделаю так, раз ты этого хочешь, – согласилась Пампа Кампана, – только не надо заботиться о моем комфорте, и я уже давно не ощущаю себя ничьей царицей.
У них было немного работы. Книга заканчивалась сегодняшним днем, а правление Алии только начиналось, так что записывать было особо нечего.
– Я видела во сне будущее, – сообщила Пампа Кампана Тирумаламбе, – но будет неправильно писать о нем раньше, чем оно придет.
Царица взмолилась:
– Хотя бы просто расскажи мне, чтобы я была готова к грядущему, каким бы оно ни было.
Пампа Кампана долго не соглашалась. Наконец она сказала:
– Твой муж, моя дорогая, совершит фатальную ошибку. Ему понадобится много времени, чтобы совершить ее. Иногда будет казаться, что это вовсе не ошибка, но в конце концов она приведет к нашему уничтожению. Ты не сможешь удержать его, не смогу и я, поскольку мир на самом деле устроен так, что люди поступают согласно своей природе, ровно так и произойдет. Твой муж поступит согласно своей природе, ты сама говорила, что он хитрый, подлый, расчетливый и коварный, и это нас погубит. Сейчас мы переживаем момент, предшествующий катастрофе. Наслаждайся им, пока он длится, поскольку он может продлиться двадцать лет, и в течение этих двадцати лет ты будешь царицей величайшей империи, которую когда-либо видел наш мир. Однако глубоко внутри будет совершаться ошибка. Ты будешь уже старой, когда придет конец света, а мне наконец будет позволено умереть.
Тирумаламба закрыла лицо руками.
– Какую жестокую вещь ты мне рассказала, – рыдала она.
Пампа Кампана оставалась суровой, ее глаза были сухи.
– Тебе не следовало просить меня рассказать об этом, – отвечала она.
Наблюдая за разногласиями между Пятью Султанами во время неприятного ужина с Ачьютой Дева Райей, Алия Рама Райя просчитал, что лучший способ защитить северную границу Биснаги – сделать так,
