Лети, светлячок [litres] - Кристин Ханна
В фойе я ловила на себе взгляды окружающих. Стоило мне сделать шаг, как все расступались, точно у меня бомба или я заразная. Они смотрели на меня, а видели снимки анфас и в профиль, сделанные в полиции. Только теперь до меня окончательно дошло: все кончено, бесповоротно. Я не смогу убедить боссов ни одной телекомпании взять меня. Я упустила свой шанс. Бормоча извинения, я протиснулась через толпу, вывалилась на улицу и вздохнула, лишь когда оказалась под проливным дождем.
Тем же вечером в баре меня попытался склеить какой-то тип. И я почти позволила. Я видела, как он смотрит на меня, как улыбается и произносит фразы, которые отдавались во мне подобием томления – не по нему, разумеется, а по моей профуканной жизни. Вот только жизнь та позади, а передо мной лишь незнакомый мужчина. Я слышала, как умоляю его – умоляю! – поцеловать меня, и заплакала, когда он выполнил мою просьбу: как же чудесно это было и одновременно как далеко от того, чего мне хотелось.
Когда бар закрылся, я побрела домой, а может, поймала такси или меня подвезли, откуда мне знать? Главное, что до дома я добралась. Я вошла в темную квартиру и, покачиваясь, принялась ходить по комнатам, включая повсюду свет, натыкаясь на стены и мебель.
От стыда я едва не плакала, но какой толк от слез? Я рухнула на диван и закрыла глаза, а когда открыла, то увидела перед собой на журнальном столике стопку писем и газет и сонно заморгала, потому что сверху лежал журнал с моим фото на обложке. С моим фото…
Наклонившись, я отодвинула в сторону конверты, рекламные каталоги и подтянула к себе номер «Стар». В верхнем левом углу обложки красовалась моя двойная фотография, анфас и в профиль, а ниже единственное слово: «Зависимость». Я раскрыла журнал, долистала до нужной страницы. Там была даже не статья, а крохотная заметка в боковой колонке.
Строчки расплывались перед глазами, плясали и прыгали, но я с ними справилась.
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА САМОМ ДЕЛЕ
Женщинам, привыкшим ко всеобщему вниманию, стареть бывает нелегко, но особенно трудно пришлось Талли Харт, бывшей звездной ведущей некогда популярного ток-шоу «Разговоры о своем». В редакцию «Стар» обратилась крестница миссис Харт, Мара Райан. Мисс Райан рассказала, что в последнее время пятидесятилетняя Талли Харт безуспешно борется с недугом, который преследует ее многие годы. По словам мисс Райан, Талли Харт «стремительно набирает вес» и злоупотребляет наркотиками и алкоголем. Когда-то у Талли Харт было все, о чем только можно мечтать, но сейчас стареющую звезду ток-шоу, бездетную и незамужнюю, которая в открытую рассказывала зрителям о своем трудном детстве, явно сломили неудачи. Доктор Лорри Мулл, психиатр из Беверли-Хиллз, не являющийся лечащим врачом телезвезды, так комментирует случившееся: «Мисс Харт ведет себе как человек, имеющий зависимость. Совершенно очевидно, что она теряет контроль над собой».
Большинство зависимых личностей…
Я разжала пальцы, и журнал полетел на пол. Боль, которой я противостояла все это время, захлестнула меня с такой мощью, что сопротивляться я уже не могла, меня стремительно затянуло в самое черное, самое беспросветное одиночество.
Я встала, вышла из гостиной, а потом и из квартиры, прихватив по пути ключи от машины. Куда я иду, я не знала. Прочь. Подальше.
Жить так больше нельзя. Я пыталась существовать в одиночестве – видит бог, пыталась. Однако мир такой огромный, а я чувствую себя такой крошечной… Я – словно набросок углем, портрет той женщины, какой когда-то была, вот только остались от меня лишь темные линии и белые провалы. Нечеткий силуэт. Этого удара моему сердцу не вынести. Вокруг меня одна лишь пустота. Внутри меня одна лишь пустота.
Ничто меня больше не держит. Достаточно порыва ветра – и меня сдует. И ладно. Не хочу больше быть сильной. Хочу исчезнуть. Я нажала на кнопку первого этажа. Шагая по парковке, достала из сумочки ксанакс и проглотила две таблетки.
Я села в машину, завела двигатель и выехала на улицу. На Фёрст-стрит я свернула, даже не взглянув налево. Слезы и дождь смазывали видимость, превращали знакомый город в неведомый пейзаж – уродливое нагромождение небоскребов, неоновых вывесок и фонарей, все сливалось в одно размытое нигде. Мое отчаянье стирало мир вокруг. Я крутанула руль вправо, объехала кого-то – пешехода, велосипедиста или плод собственного воображения – и увидела прямо перед собой бетонную опору старой эстакады.
Я смотрела на огромную приближающуюся махину и думала: положи этому конец.
Решение такое простое, что у меня дух захватило. Может, я уже давно его вынашивала? Вертела его в подсознании, обдумывала? Не знаю. Знаю лишь, что вот оно, передо мной, соблазнительное, точно поцелуй во мраке.
Мне больше не придется терпеть боль. Надо лишь чуть поддать газу.
Глава двадцать пятая
– О господи, – хочу объяснить я Кейт, – ведь в последнюю секунду я попыталась повернуть, чтобы не врезаться в опору.
Знаю.
– На миг у меня мелькнула мысль: ведь всем плевать! И я надавила на газ, но потом повернула. Просто… опоздала.
Смотри.
Я снова вижу больничную палату. Она залита светом, вокруг моей койки целая толпа.
Я смотрю на них сверху.
Джонни, скрестив на груди руки и поджав губы, расхаживает от стены к стене. Тут же, прижимая к губам платок, плачет Марджи, а моя мать выглядит совершенно потерянной. Еще тут близнецы – стоят почти вплотную друг к другу, бок о бок. У Лукаса на глазах слезы, а Уиллз сердито вскинул подбородок. Мальчишки кажутся мне какими-то ненастоящими, будто частично стертыми из реальности.
Они уже и так немало помотались по больницам, а из-за меня снова сюда вернулись. От этого мне делается невыносимо.
Мальчики мои, вспомнят ли они меня?
Нежность в голосе Кейти заставляет меня забыть обо всем остальном.
Этот вопрос прозвучал совсем тихо, словно у меня в голове. А может, я прочла ее мысли, как это случается с лучшими друзьями?
– Хочешь, поговорим об этом?
Как мои мальчишки будут расти без меня? Нет.
Она покачала головой, и серебристо-светлые волосы колыхнулись. Разве скажешь тут еще что-то?
Неожиданно в повисшей тишине раздалась песня, она доносилась из айпода на тумбочке, но совсем тихо, едва слышно.
«Здравствуй, темнота, мой давний друг»[20].
А потом я услышала
