Отвлекаясь - Федерика Де Паолис
– Что такое МБО? – снова вмешался в разговор Раньери: этот ловкач интересовался всем, что могло принести прибыль.
– Господи, дай мне терпение! Манчини, объясни ему.
– Это механико-биологическая обработка отходов.
– И это означает… – подхватил лысый, обращаясь к Гримальди, потому что только его считал достойным собеседником.
– Это означает, что крупные предприятия должны отделять влажную фракцию от сухой, то есть от бумаги, пластика и тому подобного, чтобы потом их переработать, – уточнил профессор. – Вот только на завод в Помеции городские власти наложили арест за нарушение ряда ограничений, связанных с археологией, и единственным функционирующим предприятием оставался завод на Фламинии, где и произошел пожар.
– Его владелец – тоже Папа? – не унимался Раньери.
– Разумеется, он владеет всем. Все, что имеет отношение к мусору, принадлежит Папе. Именно Манчини управляет предприятием на Фламинии, он регулирует поток поступающих на завод и вывозимых с него отходов, их прессование в экотюки и тому подобное. И вот сейчас, когда на предприятии пожар, что он делает? Едет к жене. Я правильно понял?
– Да, профессор.
Паоло с удовольствием плюнул бы ему в глаза, но даже бровью не повел: он приобрел этот навык в Кьюзи, в офицерской школе карабинеров, куда отец отправил его вместо военной службы. За эти годы он научился, не сморгнув, держать удар и сносить обиды.
– Значит, я пошел.
– Манчини, куда это ты, черт побери, собрался?
– В больницу, профессор, ее госпитализировали.
Не мог же он сказать, что они потеряли сына в парке.
Гримальди покачал головой, повернулся к приоткрытому окну: завитки дыма, плывшие по комнате, напоминали прожилки на белом мраморном полу.
– Итак, Манчини, тебе нечего мне сказать?
– На данный момент нет, профессор.
– Неужели?
– Вы думаете, это сделано умышленно? Может, сам Папа к этому руку приложил? – встрял Раньери, лукаво прищурившись.
Гримальди пожал плечами, уставился на Паоло, подождал ответа.
– Этторе Папа не идиот, и мы тут не шутки шутим, – веско проговорил Паоло, надеясь, что после такого заявления его наконец отпустят.
– Я и не говорю, что он идиот, но безусловно азартный игрок, – внес ясность Раньери.
– Как бы то ни было, практически невозможно доказать умышленный поджог, когда на заводе такая куча легковоспламеняющихся отходов. Мы прекрасно знаем, что там не все было в норме.
– Извините, но… – Раньери несколько раз провел пальцами по лежавшей перед ним стопке документов, потом погладил ее ладонью. – Теперь, когда предприятие на Фламинии пострадало от пожара, куда будут свозить мусор?
– Вероятнее всего, придется принимать меры, чтобы открыть Помецию. Надо снять арест с предприятия, – отозвался Гримальди.
Раньери разразился гулким смехом, подавился подступившей мокротой, проглотил ее и вновь заговорил:
– Да ладно! Вот это шутка так шутка! Если при таком раскладе Помеция снова вернется в игру, логично предположить, что Папа сам поджег Фламинию, разве нет?
– Зачем ему это? Он потерял огромную площадку, а это весьма ценный актив, – произнес Гримальди и нахмурился: только он, и никто другой, имел право высказывать догадки относительно Папы, и Паоло это хорошо усвоил.
– Вы вскользь упомянули о том, что на Фламинии не все было нормально. Короче, как говорят у меня дома, если к одному прибавить один, получится два. Он поджигает завод на Фламинии, и Помеция возвращается к работе.
– Это не так просто, как кажется, – возразил Гримальди.
– Со стороны это кажется элементарным.
– Лучио, твоя забота – поднять арендную плату на пятнадцать процентов, иначе у нас не будет поля для маневра, а думать о Папе – это наше дело.
Паоло приложил указательный палец к губам. Он двигался очень медленно, чтобы каждый его жест выглядел значительным. Посмотрел на Гримальди, перевел взгляд на Раньери.
– Профессор… – произнес он и выдержал паузу. – Мне пора идти. Это срочно.
Гримальди склонил голову набок, вытаращился, как сыч, и изобразил искреннюю улыбку – наверное, решил, что на самом деле Паоло уходит из офиса в связи с расследованием.
– Конечно, Манчини, ты и так уже задержался, – сказал он, потом, подмигнув, добавил: – Поговорим позже, ты мне все расскажешь.
Паоло выскользнул из комнаты, стараясь ступать как можно тише: все в офисе ломали голову над пунктами обвинения великого предпринимателя, вот уже два дня они круглосуточно трудились на благо Папы – шерифа, патрона, властелина мусора. Паоло вошел в свой кабинет, снял пиджак, стянул кашемировый свитер, завернул в него ноутбук и с опаской направился к двери. На полпути решительно развернулся и метнулся к столу. Достал из второго ящика красную пластиковую папку, тоненькую зеленую папку из картона и завернул в свитер вместе с ноутбуком. Получился объемистый тюк. Он снова надел пиджак и попытался незаметно унести добычу на плече, но не сделал и пары шагов, как сверток сполз назад, стащив с Паоло пиджак, так что тот остался в одной рубашке с висящими за спиной неопровержимыми уликами. Он позвонил по внутреннему телефону секретарше:
– Зайди, пожалуйста, на минуту.
Сара немного задержалась, хотя обычно отличалась расторопностью, однако в эти горячечные дни не только Паоло нуждался в ее услугах: были еще Каммарано, Дель Драго и особенно Кастальди, придирчивый и на редкость нудный.
– Я пришла, – сообщила она.
На ней была расклешенная юбка, она никогда не носила чулки, ее ноги, смазанные маслом карите, отливали золотом, и от них приятно пахло.
– Что нам нужно сделать? – спросила она.
Она сказала «нам», явно намекая на то, что готова на уступки.
– Нам надо вынести эти вещи из офиса.
– Но я не могу, адвокат. Это запрещено.
– Совершенно верно.
– Следовательно…
– Следовательно, ты вытащишь их вон туда.
Сара повернулась к окну. Только у Паоло к кабинету примыкала терраса на уровне земли, она выходила на прямоугольный внутренний дворик, засыпанный мелким гравием и вечно утопавший в тени, из-за чего растущая там черешня никогда не цвела.
– Я тебе потом позвоню. Только обязательно ответь, хорошо?
– Конечно.
Он подошел к ней вплотную, слегка прижался грудью к ее груди и, коснувшись губами ее уха, прошептал:
– Если тебя спросят о Марганти, ты ничего не знаешь.
– Адвокат, но мне и правда ничего не известно.
– Молодец, – выдохнул он, – тебе ничего не известно, но ты должна разузнать, по какому поводу выписано уведомление о подозрении.
– Ему?
– Мне.
– Куда вы пойдете?
– К Виоле. Она плохо себя чувствует.
Сара шумно выдохнула. Паоло был так близко, что у нее внутри все дрожало, она заглянула ему в глаза, желая подольше удержать его:
– Я слышала, как Марганти говорил по телефону, он сказал, что у вас проблемы… Что случилось?
Паоло сердито сверкнул глазами, видимо, ей не следовало задавать подобный вопрос.
– Если
