Невиновный - Ирен Штайн
Тормоза заскрипели так, что показалось, четырехколесная рухлядь вот-вот развалится. Я включил аварийку на обочине. Дорога знакома – почему-то я возвращаюсь в город. Наверное, другие маршруты были попросту незнакомы. Плевать, что там меня разыскивают за дела посерьезнее угона.
Осмотреть свой «трофей» казалось хорошей идеей. Начатая пачка кэмэла, насквозь пропитанный табачным дымом салон, несмотря на несколько освежителей воздуха, источающих практически беспомощный аромат ванили. Следующая находка заставила выдохнуть и зажмурить глаза. На пассажирском сидении лежал пистолет. Самый настоящий, со звездой на рукояти. Как в кино – крутилась в голове мысль. Казалось, с машиной я заполучил и статус ее прежнего владельца, который, без сомнения, был каким-то бандитом. Я в роли бандита. Было смешно представлять подобное, ведь из зеркала заднего вида смотрел типичный интеллигент в белой рубашке, разве что без галстука. Новая жизнь, как заказывал. Но что, спрашивается, с этим делать?
Закатные краски расписывали небесный холст как заблагорассудится. Есть ли порядок в этом хаосе? Есть ли порядок в любом хаосе, или же он – наша прихоть и иллюзия? Оранжевые, розовые, багровые тона густо ложились на блеклую синеву. Город, недавно скованный рабочим временем, снова оживал – служащие всех сортов торопились домой, создавая пробки, отчаянно сигналя, будто удивляясь тому, что в который раз застряли на пару часов среди таких же бесполезно спешащих. Никак не хотелось пополнять их список, потому я свернул в один из дворов, на поверку оказавшихся школьным. Уроки, судя по всему, уже закончились – толпы кричащих детей не переполняли пространство вокруг. Напротив – тишина и шорох колес где-то в стороне. В здании, наверное, остались только вахтеры, запоздавшие учителя и законченные ботаники, надеющиеся углубить и без того чрезмерные знания дополнительными занятиями.
Верочка не пойдет в школу – ударило в виски, так сильно, что я сжал рулевое колесо до побелевших пальцев, слыша лишь скрежет собственных зубов. Все из-за меня. Не задержится на дополнительные, не будет «ехать» на плече старшеклассника на линейке, отчаянно звеня начищенным до блеска колокольчиком. Не наденет выпускное платье с красной лентой. Все ради нескольких мгновений, которые я решил себе позволить. Ради нескольких мгновений я позволил себе отнять у нее целую жизнь. Ногти впиваются в черную искусственную кожу. Глаза готовы пролить боль наружу. Не впервые за время моих скитаний – на второй день слезам не было конца и края. В первый я отказывался верить в случившееся. Но если прятать голову в песок, проблема не исчезнет.
Нет, нет, сейчас нельзя. Почему – я и сам не знал, но считал, что больше не имею права. Оно закончилось в тот самый день, когда мой рассудок отказывался принимать случившееся, но щеки ощущали жар льющейся по ним боли. Наверное, ее маленькое, хрупкое тельце остыло, и теперь лежит глубоко под землей, не имея ни возможности, ни желания выбраться. Ее не засыпало острыми комьями из-за лакированной крышки деревянного ящика. Но это убежище не спасет от разрушений, берущих начало изнутри. Ее глаза, скорее всего, закрыли, чтобы не видеть, как в них гаснет небо. Нет. Хватит.
– Хватит, пожалуйста!.. – Я не замечал, как говорю это вслух. А как еще прогнать эти… Видения? Черт его знает, что. То, что делает больно, раздирает душу когтями, заставляя кривиться от боли.
Смотреть по сторонам. Лихорадочно, словно в поисках спасательного круга, способного вернуть в реальность. Я нашел его, уже отчаявшись, потеряв всякую надежду.
– Ну что, сука, получай! – Сквозь наполовину открытое окно слова различались отчетливее некуда.
Стайка… Нет, вероятно, стая подростков окружила двоих девчонок. Гладиаторский бой – первое, что пришло на ум. Знакомая картина. Я будто вновь ощутил удары из детства на себе. Вот огнем пылает глаз. Вот кровь льется из носа. А вот кожа с локтей сдирается гравием. Запах травы и земли.
Под одобрительный свист и выкрики одна из девочек заехала противнице – тощей, с мальчишеской стрижкой, прямо по лицу. Та пошатнулась, но устояла на ногах.
– Вали ее, Маша! – «Болельщики», как могли, подогревали пыл «бойцов». Еще удар. Но нет – вторая девчонка оказалась не робкого десятка. Маша «поймала» смачную оплеуху, а затем согнулась пополам.
– Добивай, что ж ты… – Шептал и я, снова оказавшись в меньшинстве – никто больше, наверное, не поддерживал соперницу Маши. Все надеялись на показательное избиение, и только. Но не вышло. Дикий крик, удар. Вот всеобщая фаворитка столкнулась с землей, и, наверное, ощущает тот же запах поражения, какой стал в свое время привычным для меня.
Я чувствовал, что добром и справедливостью все не кончится. Так бывает только в глупых детских сказках или мелодрамах для домохозяек. Жизнь слишком жестока для хеппиэндов, и потому случилось то, что случилось. Взвинченная толпа решила вмешаться. Машу подняли на ноги, хоть она вряд ли была способна что-либо понимать. «Пацанку» повалили на землю и принялись месить ногами – кроссовками, купленными мамой на местном рынке, остроносыми туфлями, тяжелыми ботинками.
Снова зубы мои скрипели от досады. Снова я беспомощно наблюдал, не зная, как помешать или помочь. Нет же, нет! Я знаю, к чему это в прошлый раз привело. Знаю, что из-за меня небо в глазах Верочки поблекло…
Что делать дальше, я не имел понятия. Но вышел, точнее, вылетел из машины, сжимая в руке пистолет. Стрелять без особых успехов мне доводилось только в тире, когда мама еще была жива. Потому сейчас казалось, что она наблюдает за мной. И почему-то улыбается, загадочно и тепло, как всегда раньше.
– Разошлись, твари! Ну! Сейчас бошки продырявлю! – Перед глазами все ближе мелькали удивленно-испуганные лица. В моей руке был пистолет – не помню даже, как он там оказался. Стрелять я совершенно не умел, и держал оружие неестественно отведенным в сторону, опасаясь случайно нажать на курок.
– Народ, валим!
Никто, естественно, не захотел связываться с неведомо откуда взявшимся психом. Вот уже топот ног, недавно обрушивающих удары, затихал вдалеке. Я замер, как вкопанный, ощущая, как лицо горит огнем, и как вот-вот подогнутся дрожащие колени. Но вместе с тем ощущение счастья разрывало изнутри. Я смог. Я вмешался. И пусть для кого-то разогнать стайку подростков кажется сущим пустяком – я никогда бы не решился на такое раньше.
Девчонка со стоном поднималась с земли. Как можно было забыть о ней, упиваясь собственной гордостью?.. Я протянул ей руку, угловато и поспешно, но она справилась и сама.
– Как ты?
– Лучше не бывает. – Попытка язвительной усмешки сменилась гримасой – дала о себе знать разбитая коленка, или еще Бог
