Голова рукотворная - Светлана Васильевна Волкова
Она сунула руку в карман, чтобы подсчитать мелочь и сотенные бумажки – вчерашнюю магазинную сдачу, которую так и не положила в кошелёк, и неожиданно боковым зрением увидела на лотке миниатюрную янтарную бабочку.
– Можно посмотреть? – Марина улыбнулась розовощёкой торговке и осторожно протянула руку.
– Смотри, красавица, сколько нужно, эта брошка последняя, все раскупили сегодня. Недорого отдам.
Марина осторожно взяла бабочку в руки. Солнце проткнуло и насадило на луч её медово-жёлтые крылышки, кустарно скреплённые проволокой «под золото» на таком же янтарном тельце, и внутри у Марины похолодело. Голова закружилась так, что захотелось опереться о лоток, и лишь страх раздавить хрупкие побрякушки остановил её. Она мгновенно узнала это состояние и до крови прикусила губу. Только не это, только не новый приступ!
Но в висках уже стучало: возьми, возьми! Дыхание сбилось, глаза залило мутной пеленой, и мгновенно холод сменился липким жаром.
Схватить и бежать.
Схватить и бежать.
Схватить и бежать.
И ведь полдела уже сделано: хватать с лотка ничего не надо, бабочка и так уже в кулаке, осталось только рвануть сквозь пятнистую суетную массу прохожих.
Марина запрокинула голову и увидела, что небо падает прямо на неё.
Господи, помоги!!!
Если она дёрнется, её схватят прямо тут за рукав – кто-нибудь из покупателей или соседних продавцов, пусть даже отпустят потом, но она опоздает на поезд к Моссу! Дышать стало невозможно, а в голове вибрировал голос: выхода нет, если не украдёшь – задохнёшься.
Всё ещё держа бабочку в мокрой ладони, Марина схватилась свободной рукой за стойку навеса, впилась ногтями в алюминиевую рею, будто это могло удержать её от побега. Где же Кира? Где? Она должна быть рядом!
«Подойди, останови меня!!! Скорее!!!»
Марина судорожно шарила глазами по толпе, но все люди сливались в единое крапчатое месиво. Киры среди них не было.
Прохожие торопились на калининградский поезд, надо срочно вернуть бабочку на место и поспешить на перрон. Но ладонь не разжималась, пальцы свело. Марина смотрела на побелевшие фаланги и со свистом втягивала в лёгкие воздух.
– Вам плохо, девушка? – спросил стоящий рядом мужчина.
Марина мотнула головой. Только бы никто не разговаривал с ней сейчас!
Она ещё успеет на электричку, если вернёт бабочку.
Но рука не слушалась. Торговка искоса насторожённо наблюдала за ней. А мысли Марины крутились только вокруг одного: если побежать быстро, до входа на вокзал не более пятидесяти метров, никто не задержит, а дальше – турникеты, пройти их можно, только приложив билет. У тех, кто за ней побежит, билетов нет.
Марина уже отцепила пальцы от стойки, но тут заметила людскую пробку, скопившуюся у дверей в здание вокзала. Она не успеет добежать до турникетов, её остановят.
«Мосс-мосс-мосс», – снова забился кровяной пульс ввисках. Она опоздает к любимому человеку. Она предаст его. Погубит. Господи, ну где же Кира?
Невероятным усилием воли Марина вытащила из кармана всё, что там было: пятисотенную купюру и вместе с ней пару сторублёвок, мелочь, пачку бумажных носовых платков, квитанцию к обувщику – и вывалила на стол с сувенирами.
– Возьмите сдачу, вы дали слишком много! – закричала ей вслед торговка, но Марина уже не слышала, несясь прочь от лотка, на ходу раздавливая пальцами хрупкую брошку и чувствуя, как сломанная проволока впивается ей в ладонь и смешивается с кровью и по́том сахаристая янтарная пыльца.
У дверей в здание вокзала она остановилась, не в силах унять колотящееся сердце. Чудовищное состояние не отпускало. Оно ушло бы мгновенно, если бы кража свершилась, Марина знала это. Но Мосс не позволил ей. Он там, в полутора часах от этой секунды, она увидит его, прижмётся к нему, и всё пройдёт. Абсолютно всё.
Но гул в голове нарастал. И Марина с ужасом осознала, что полутора часов у неё нет – их просто нереально прожить.
Шатаясь, она отошла на несколько шагов от вокзальных дверей и снова поплелась к лоткам, потом ускорила шаг, ещё, ещё, быстрее, быстрее. Хищные глаза метались от сувенира к сувениру, пытаясь распознать: эта вещица или эта, а может быть, вот эта? Но чудовище, сидящее в голове, ни на одну побрякушку не реагировало. Морок гнал её дальше, к автобусной остановке, взгляд шарил по ничего не подозревающим людям, и остановиться было уже невозможно.
Воздуха в лёгких не было совсем, и Марина уже чувствовала, что вот-вот потеряет сознание, как вдруг увидела молодую мамочку, пристраивающую коляску у входа в аптеку. Наклонившись к младенцу, мамочка поправила ему одеяльце и, секунду поколебавшись и поозиравшись, спешно поднялась по ступеням.
Сознание вдруг прояснилось, лёгкие наполнились кислородом, в голове появилась прозрачная лёгкость. Вокруг закружил серебристый искрящийся хоровод, зажгли сотню ламп, и улица наполнилась ярким белым светом. Чудовище чётко и ясно отдало приказание. И от этого стало так хорошо, что Марина непроизвольно улыбнулась.
* * *
Кира шла по следу Марины подобно волчице, терпеливо выслеживающей добычу. Предчувствие, что беда произойдёт именно сегодня, не оставляло её с утра. Кира присматривалась к Марине за завтраком, пыталась уловить особые признаки скорого кризиса, но пока всё было гладко. И только необычная жажда, иссушающая Марину последние две недели, говорила о том, что очень скоро всё разрешится, потому что так долго это продолжаться просто не может, огонь уже спалил её всю изнутри, ещё день-два – и хрупкая психика треснет, как иссохший бобовый стручок. Жаждой был Мосс, которого Кира воспринимала как насекомое, только далеко не в том смысле, в котором Моссу бы хотелось. Она так рассчитывала на Станкевича, что он проявит власть, которую всегда имел над людьми, и Мосса наконец заберут туда, где ему и положено быть. Но Логинов проявил упрямство, отстоял своего подопытного. Это всё глупо, глупо! Вокруг столько ненормальных, и с каждым днём их становится всё больше. И кто поможет очистить этот мир от гнилья, если даже такие, как Логинов, – не ирония ли – призванные вылечивать хаосы в головах, теперь сами плодят психопатов?
Кира не могла забыть одной вычитанной сцены из жизни римского императора, имя которого она уже и не помнила: этот император повелел выстроить на окраине
