Высохшее сердце - Абдулразак Гурна
«Что они с ним сделают?» — вновь спросила Саида после долгого молчания. Я сомневался, что его будут судить в скором времени, если вообще будут. Наши правители не любили обременять себя судами. Я думал, что Амир будет оставаться в тюрьме или другом месте, где его держат, до тех пор, пока Хаким не утолит свой гнев и жажду мести. Мне не верилось, что вице-президент переубедит своего сына, если Хаким и впрямь разъярился так сильно, как я предполагал. Но что если Юсуф угадал и никакого принуждения не было? И что все-таки скрывалось за словами Юсуфа о том, что Амир заслужил себе репутацию? О какой именно репутации шла речь? Он совращал невинных девушек? Или заводил связи с женщинами, которых лучше было не трогать? Или прославился своей алчностью? Еще Юсуф сказал, что Амир с дочерью вице-президента, возможно, хорошо понимали, что они делают, и я надеялся, что он угадал и тут — что они просто были влюбленной парочкой и делали то, что делают влюбленные парочки. В таком случае девушка, чьего имени я тогда еще не знал, могла затаиться на время, выжидая, пока гнев брата утихнет, а потом попытаться спасти своего возлюбленного, когда вернется отец. Этот вариант казался мне лучшим из возможных, хотя и он не спасал Амира от синяков и унижений, которые с большой вероятностью доставались ему сейчас.
* * *
Папины глаза блестели. Темп его речи стал медленнее, а голос зазвучал жестче, с оттенком упрека. Я догадывался, что близится болезненный момент. Папа потянулся к большому термосу с кофе, который он попросил для нас у Али, предвидя очередную долгую ночь, и налил нам обоим по чашечке.
— На следующий день, когда события получили продолжение, я был на работе, — сказал он. — Поэтому я могу поделиться с тобой только тем, что позже узнал от Саиды. Не уверен, что она ничего не утаила; вдобавок с тех пор прошло столько времени и я столько обо всем этом думал, что наверняка позабыл что-нибудь важное. Говорить про это будет нелегко. Итак, когда я в тот день сидел за своим столом в Водном управлении, случилось, по ее словам, вот что.
* * *
Еще до полудня к нам домой поступило известие от секретаря из службы вице-президента Абдаллы Хаджи. Доставивший его курьер сказал уже с порога:
— Вас вызывают. Есть новости. Машина за углом, я подожду вас там.
— Иду, — сказала Саида без колебаний. — Сию минуту буду готова.
Она переоделась из домашнего тряпья во что-то приличное и выбежала на улицу. Машина стояла под деревом, и поблизости уже собралась кучка зевак, интересующихся, за кем это приехали. На боку машины была надпись «Служба вице-президента» и государственный герб. Саида пожалела, что не отказалась от предложения ее подвезти и не пошла пешком: тогда у соседей было бы меньше пищи для сплетен. Курьер высадил ее прямо перед воротами, как важную гостью, и, когда она проходила мимо вооруженного охранника, того самого, который вчера не хотел ее пускать, он слегка вытянулся, точно отдавая ей честь. Как только она вошла в вестибюль, секретарь увидел ее через открытую дверь своего кабинета и поднялся из-за стола с улыбкой. Поздоровавшись, он пригласил ее следовать за собой и двинулся наверх. Постучал в дверь руководителя протокола, открыл ее спустя несколько секунд и отступил, пропуская Саиду. Потом закрыл дверь снаружи. Хаким неторопливо пошел к ней, и она почувствовала, что он уже не так зол, как вчера, хотя лицо его оставалось напряженным. Он жестом предложил ей сесть и сам сел напротив.
— Саса, — сказал он снова, как и в первый раз, но заметно спокойнее. Теперь он был одет менее официально — в длинную белую рубашку из тонкой, почти прозрачной материи в мелкий рубчик.
— Мне передали, что у вас есть новости, — сказала она.
Он помедлил, глядя на нее, затем покачал головой.
— Мне до сих пор трудно поверить, что это могло случиться, что ваш брат повел себя так грубо и оскорбительно. Он поступил очень плохо. Вы признаёте это?
— Если то, что вы говорите, действительно произошло, — упрямо сказала она.
Он улыбнулся, будто его позабавили ее слова.
— По-вашему, я могу лгать? Но если это правда — тогда вы признаёте, что он поступил плохо, и больше не будете его защищать?
Потом Саида сказала мне, что именно в тот момент, когда он так неожиданно улыбнулся, ей впервые стало страшно.
— Тогда вы перестанете его защищать? — снова спросил он и дождался от нее подтверждения, слабого уклончивого кивка, который можно было понять так: ну, если вы настаиваете, но я еще посмотрю, к чему все это идет. — Примете вы тогда наказание, которое власти сочтут соответствующим его безобразному поведению? — спросил Хаким, все еще улыбаясь, требуя от нее согласия, однако теперь жилки на его висках забились словно от гнева, а если не от гнева, то под влиянием какого-то другого сильного чувства. Он чуть наклонился вперед, и она увидела, какая крепкая у него шея и как мощна его грудь под тонкой мешковатой рубашкой. — А власть в данном случае — это я, — сказал он, — и именно от моих рук ему придется пострадать за то, что он натворил. По крайней мере, так я думал вчера, до вашего визита ко мне. Но после того, как я вас увидел, у меня возникли сомнения. Мне вдруг показалось, что вашего брата все-таки можно спасти. Вы понимаете, о чем я говорю?
Саида прекрасно поняла, о чем он говорит, и застыла перед этим могущественным на вид человеком, зная, что она сейчас услышит, но не веря самой себе.
— Спасти его можете только вы, — сказал Хаким. — Вы очень красивая женщина.
