Высохшее сердце - Абдулразак Гурна
— Ну что же, — наконец сказала ему Саида, — надеюсь, вы хорошо отличаете государственные дела от семейных. Потому что, если мы не попадем к его превосходительству и из-за этого произойдут большие неприятности, ответственность ляжет на вас, и уж тогда-то вы научитесь разбираться во всех делах как следует.
Охранник нахмурился. Я думал, он накричит на Саиду за то, что она смеет ему угрожать, но у него, по-видимому, были какие-то свои причины для опасений. Поразмыслив немного, он велел нам пройти в дом и поговорить с дежурным секретарем. Потом заглянул внутрь, за ворота, увидел там кого-то идущего мимо и окликнул его. Это оказался секретарь, ответственный за расписание встреч мхешимивы. «Как раз он-то и скажет, найдется ли у его превосходительства для нас время», — объяснил охранник: теперь, решив нам помогать, он сменил тон на доверительный, демонстрируя этим игривое своенравие власти. Ответственный за расписание подождал, пока мы к нему подойдем, и жестом пригласил нас следовать за ним. Мы вошли в вестибюль, и там он отвел нас к одному из столов — очевидно, своему рабочему месту. На секретаре были брюки защитного цвета и белая рубашка с коротким рукавом — простой костюм учителя или мелкого чиновника, неожиданный для сотрудника такого важного ведомства. Сев за стол, он посмотрел на нас холодным, зловеще пристальным взглядом, который плохо сочетался с его скромным и благожелательным обликом, и осведомился о цели нашего посещения. Не знаю почему, но я догадался, что он уже знает, кто мы такие и зачем сюда явились.
— Мы по личному семейному делу, — сказала Саида.
Секретарь покачал головой, и она добавила, что дело касается ее брата Амира Ахмеда. Чиновник помолчал, обдумывая ее слова. «Амира Ахмеда Мусы?» — уточнил он, и Саида кивнула. Секретарь подался вперед и опустил руку на телефон, не поднимая трубки. Кажется, когда Саида произнесла имя Амира, в глазах у него что-то мелькнуло — или мне только почудилось. Затем он поднял трубку и набрал номер. «Пришла сестра Амира Ахмеда Мусы, — сказал он, когда на его звонок отозвались. — Просит, чтобы его превосходительство ее принял». Выслушав короткий ответ, он встал и окликнул кого-то из комнатки у себя за спиной. «Мы идем наверх», — сказал он тому, кто там находился, и снова сделал нам пригласительный жест. Мы поднялись на два лестничных марша и остановились перед дверью с табличкой «Руководитель протокола». Секретарь постучал и выждал несколько секунд. Потом распахнул дверь, придержал ее, пропуская нас с Саидой, а сам вошел следом и закрыл дверь за собой.
Комната, в которую мы попали, была просторной, с работающим кондиционером, а из-за стола в дальнем ее конце поднялся нам навстречу начальственного вида человек с бритой головой. Ближе ко входу стояли расположенные овалом кресла и диванчики. Я понял, что это кабинет высокопоставленного чиновника, привыкшего принимать могущественных гостей. На хозяине кабинета были светло-зеленые штаны и рубашка с широкими лацканами, столь любимые нашими властителями в то время. Теперь-то все они носят костюмы с галстуками, потому что хотят выглядеть солидными государственными деятелями, а тогда все хотели выглядеть как повстанцы.
Выйдя из-за стола, чиновник медленно двинулся к нам. По дороге он указал на кресла с диванами, но потом остановился и оглянулся назад, на свой стол. Секретарь кивнул нам с Саидой и тоже показал на диваны и кресла, а сам отступил в сторону, как бы отстраняясь от происходящего. Тем временем руководитель протокола повернулся и снова зашагал к нам. Все это неторопливое хождение должно было убедить нас в том, что он полностью владеет ситуацией, а мы перед ним бессильны. Впрочем, мы понимали это и так. Мы сели бок о бок на маленький диванчик, а он остановился в нескольких шагах от нас. Диванчик был низенький, и наши колени торчали вверх, отчего я почувствовал себя раболепно съежившимся просителем. Руководитель протокола стоял перед нами, не говоря ни слова, довольно долго. Мне казалось, я улавливаю что-то в воздухе — какую-то вибрацию, возмущение или необычную прохладу, — но потом я осознал, что по моему телу пробегает дрожь страха. Взглянув на ответственного за расписание, я увидел, что в его глазах поблескивают смех, издевка или удовольствие.
Мы оба мгновенно узнали руководителя протокола — если он действительно был тем, чья должность значилась на табличке. Я описываю все так подробно, чтобы дать тебе представление о том, каково было там находиться и встретить такой прием, но на самом деле мы поняли, кто он, как только вошли в комнату. Это был сын вице-президента, постоянно мелькавший в телевизионных выпусках новостей: он хмурился за плечом отца или сидел во втором ряду среди главных гостей на разных торжественных мероприятиях. Мы знали всех этих людей, всех этих высокопревосходительств и их жен, чьи лица и имена появлялись перед нами по нескольку раз в неделю в повторных трансляциях старых концертов и старых речей и в других передачах, посвященных воспоминаниям о былых подвигах и невзгодах. Перед нами стоял не кто иной, как брат подвергшейся насилию девушки. Он снискал известность как поклонник силы и дисциплины, чья основная сфера интересов — армия с ее культом оружия, крепких мышц и громких команд, требующих беспрекословного повиновения. Звали его Хаким — думаю, не надо объяснять тебе, что это имя подразумевает мудрого и ученого обладателя.
«Саса», — сказал он. Итак. Он произнес это как вопрос, приглашая нас ответить, изложить свое дело. Его взгляд был прикован к Саиде, и, даже когда не она, а я объяснил, что мы пришли попросить, чтобы нас принял его превосходительство вице-президент, он продолжал не отрываясь
