Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт
Ханна молчит.
– Я обязан обеспечить им достойную жизнь. Вот она и переживает. И поэтому я сейчас и хочу дать хоть что-то тебе. Понимаешь?
Она кивает, хотя на самом деле не понимает.
– Конечно, – отвечает Ханна.
Отец заказывает еще напитки – для нее амаретто, а себе коньяк – и говорит, что ребенка назовут Августом, если это будет мальчик (имя он произносит по-датски: «Аугуст»), и Альмой, если девочка.
– У тебя имя тоже немного скандинавское, – говорит он Ханне, – поэтому ты ему как настоящая сестра будешь.
«Я и есть настоящая сестра», – думает Ханна.
– Вообще изначально в конце твоего имени вторая «h» была. Не помню, почему мы ее убрали, – говорит отец, – может, она просто по недосмотру пропала. – Он улыбается ей странной печальной улыбкой, совсем ей незнакомой, и добавляет: – Знаешь, Ханна, ты всегда моей любимицей была.
На глаза наворачиваются слезы. Не то чтобы Ханна наконец услышала от отца то, чего ей хотелось услышать, – просто сейчас, когда этот момент настал, уже слишком поздно, и для нее это неважно. Меньше всего она понимает, почему этот разговор кажется ей прощальным. Она еще не знает, что когда родится ее маленький братик, в гости ее не пригласят, что каждый раз, когда она будет проситься прийти, отец станет придумывать оправдания, почему нельзя, пока до Ханны не дойдет, что ее там не ждут. С отцом она встретится всего несколько раз, и всегда – не у него дома, а на нейтральной территории, в отсутствие Кристины. Однажды отец возьмет с собой Августа – тогда Ханна увидит своего брата в первый и последний раз. Она так и не поймет, почему Кристина относится с такой враждебностью к ней и к Майклу с Элис. В конце концов Ханна решит, что эта женщина просто полна злобы, – странно, что Ханна при знакомстве этого не заметила.
Ханна всего этого еще не знает, но отчасти предчувствует. Из-за этого, несмотря на внезапную нежность в голосе отца, она лишь отстраняется от него. Не глядя ему в глаза, аккуратно складывает чек и убирает в бумажник.
– Спасибо за деньги, – говорит она.
Шагая к метро, Ханна вспоминает времена, когда считала его богом. Когда винила себя за ущербность его любви. Она уже не помнит, как к ней пришло разочарование, хотя полагает, что это началось до того, как он от них ушел. Детских воспоминаний у нее совсем мало, да и тем Ханна не доверяет. Как бы там ни сложилось, теперь Ханна почти способна облечь это чувство в слова: ее родители задолжали ей кое-что и до сих пор не расплатились.
– Ты поделишься с Элис и Майклом? – спрашивает ее тем же вечером Дэн. Иногда – всегда в самый неподходящий момент – он демонстрирует принципы.
– Им он другие чеки вручит, – говорит Ханна.
– Думаешь?
Ханна молчит. Она и забыла, как Дэн ценит некоторые виды справедливости.
– Это же нам на свадьбу, – говорит она наконец.
Ханна уже знает, что делиться не будет. Она считает, что деньги принадлежат ей, что она их заслужила, хотя и не представляет себе, как именно. К тому же Элис расскажет матери, она обо всем ей докладывает. Ханне же не хочется, чтобы мать узнала. Она представляет себе реакцию матери («Ханну подкупают!»), а если это произнесет еще кто-то, это словно станет правдой. Помолчав, Дэн мягко говорит:
– Конечно, решать тебе. Но если отец сделал тебе подарок, может быть, вам стоит поделить его на троих?
Ханна пожимает плечами:
– Это в других семьях, не таких, как наша.
Глава 12
Спустя меньше года после рождения своего младшего сына Августа (Аугуста) Пол погибнет. Дикая случайность: однажды утром он идет от метро к офису и на него падает вывеска. Вывеска красно-желтая, и отвалилась она от киоска с кебабом. «Кебабно!» – гласит надпись на ней. Как выяснится в ходе судебного следствия, вывеску непрочно закрепили на деревянной раме и за креплениями никто не следил.
В последние минуты жизни Пол останавливается прямо под вывеской, чтобы ответить на сообщение от Кристины. Они не виделись всего полчаса, но для Кристины это значения не имеет – она пишет ему каждые десять минут, рассказывает новости о сыне и спрашивает, чем занимается Пол. Зачем это ей, он недоумевает, ведь набор ответов у него почти стандартный: «Работаю», «Иду на работу» или «Возвращаюсь с работы». Но Кристина не любит, когда он медлит с ответом.
День ветреный, и металлическая вывеска у Пола над головой уже опасно выгнулась. Сам он, занятый телефоном, не обращает внимания, но рабочий, возводящий чуть поодаль строительные леса, замечает опасность и кричит:
– Эй, осторожней!
Вывеска кренится вперед, и мужчина в твидовом пальто, который переходит дорогу, тоже подает голос:
– Эй, отойдите оттуда!
К его крику присоединяются и другие. Пол поворачивает голову сперва в одну сторону, затем в другую. Получая противоречивые указания, он вечно теряется. Вот и теперь он сбит с толку. Впрочем, тут даже самый решительный вряд ли успел бы вовремя отреагировать. Через секунду последние шурупы в нижней части вывески вылетают. Щит отваливается, и рабочий со строительных лесов отчаянно выкрикивает последнее предупреждение. Еще несколько секунд – и Пол умирает. Прохожие оттаскивают в сторону щит, а рабочий в ожидании «скорой помощи» пытается реанимировать Пола, однако травма головы оказывается летальной – смерть наступила практически мгновенно. Полу было шестьдесят два года.
Хотя о случившемся напечатают в центральных газетах, а также в «Ивнинг стэндард» и «Метро», газетчики обойдутся без имени, ошибочно окрестив Пола «пятидесятилетним мужчиной». Возможно, из-за этого, но преимущественно оттого, что сразу после происшествия Кристина решает не разглашать данные мужа, его дети от первого брака узнают о смерти отца почти через неделю.
Когда Элис снимает трубку, спокойствие Кристины передается и самой Элис.
– Погиб? – слышит она собственный голос. – Это точно? – Она молча выслушивает от Кристины отдельные подробности гибели отца и говорит: – Угу. Ясно. Спасибо, что сообщила.
Лишь когда Элис кладет трубку, ее начинает трясти. Новость не укладывается у нее в голове. И Кристина возложила на нее ответственность за то, чтобы сообщить остальным родственникам, – значит, ей надо позвонить матери, и Майклу, и, прежде всего, Ханне. Тут до Элис доходит, что она не во всем удостоверилась. Неужели Кристина и правда сказала, что это произошло в понедельник, то есть пять дней назад? Наверняка Элис от потрясения просто недопоняла. Так когда это случилось? А тело до сих пор в морге? Можно ли
