Сочувствую, что вы так чувствуете - Ребекка Уэйт
Позже тем же вечером, когда злость уступает место грусти и усталости, Ханна говорит:
– Я больше так не хочу.
– Вот и отлично, – отвечает Дэн. Гнев Ханны и несколько стаканов воды стряхнули с него хмель. – Хватит ссориться, и пусть у нас все будет как прежде.
– Не получится, – говорит Ханна, – я не знаю, как это сделать. И я не об этом. – И, как ни тяжко ей, она добавляет: – По-моему, нам пора расстаться.
Еще несколько секунд Дэн переваривает услышанное. А потом говорит:
– Нет. – И уже более напористо: – Нет, Ханна. Тебе этого не хочется.
– Я и сама не знаю, чего мне хочется. Но так больше нельзя. – Она плачет. – Я себя такую ненавижу. Прежде я такой не была. Не понимаю, что случилось. – Ханна рыдает сильнее. Дэн обхватывает ее, и на миг она позволяет себе прильнуть к нему, словно он и впрямь еще может ее утешить.
– Я изменюсь, – убеждает ее Дэн, – мы оба изменимся. Все будет иначе. Ханна, я обещаю. Расставаться нам нельзя – мы должны быть вместе. Мы всегда были вместе. – Все же до конца он не протрезвел и к тому же по-прежнему влюблен в идею их общего будущего. – Отношения – это же часто бывает непросто, верно? Но мы знали, на что подписываемся. Ведь за то, что у нас есть, стоит бороться? – Сейчас никому из них эти слова не кажутся шаблонными.
И какое-то время спустя, после того как Ханна еще поплакала, и Дэн тоже, он говорит:
– Наверное, нам надо пожениться.
– Дурацкая идея, – отвечает Ханна.
С очаровательной непосредственностью, которую она помнит по началу их отношений, Дэн возражает:
– А вот и нет! Когда что-то точно знаешь, это чувствуешь.
– Мы еще очень молоды.
– Мы уже взрослые. И знаем, чего хотим.
– Но ты так поступаешь, только потому что я расстаться предложила.
– Я так поступаю, чтобы ты видела, насколько ты мне важна. Если мы по-настоящему продемонстрируем, что принадлежим друг другу, все изменится.
И Ханна, увидев возможность положить конец всем их проблемам, соглашается:
– Ладно. Хорошо.
Ссоры бывают в каждой истории великой любви. Иначе жить с такой любовью было бы приятно, но сама история вышла бы скучная.
Ханна подозревает, что известие о ее помолвке неподдельного восторга у Кеми не вызовет, и решает пока ничего ей не говорить. Поэтому первым человеком, которому она рассказывает обо всем, становится Элис – уж от нее-то неоднозначного ответа не последует.
– Ханна, это же чудесно! – восклицает Элис, с которой Ханна уже на следующий вечер встречается в пабе. – У тебя и колечко есть?
– Нет, – отвечает Ханна. Она и не подумала, что ей нужно кольцо. – Еще нет. Все как-то внезапно получилось. – И она добавляет: – Да и вообще помолвочное кольцо – это довольно патриархальная штука, да? Что-то вроде символа обладания. «Эта женщина занята». Почему мужчины их не носят?
– Может, вам обоим их носить? – предлагает Элис. – А вообще, без разницы, все равно, какая замечательная новость! Поздравляю!
Она подходит к бару, покупает бутылку просекко, приносит ее в ведерке со льдом и ставит на их столик. Ханна растрогана. Зарплата у Элис оставляет желать лучшего, а просекко в пабе не самое дешевое.
– За твою помолвку! – Элис поднимает бокал.
Ханна ощущает благодарность к Элис, такой щедрой и преданной, и решает в будущем больше ее ценить.
Мать тоже поздравляет ее с неожиданной душевностью, хотя от нее Ханна одобрения не ждала («Тебе всего двадцать шесть», «Замужество – вовсе не то, чем его представляют») или, по крайней мере, ожидала намеков, что Ханна делает это, чтобы привлечь к себе внимание. Однако мать, похоже, рада.
– Тебе как раз это и требуется, Ханна, – говорит она, – парень он очень приятный и о тебе позаботится.
Значит, размышляет Ханна, мать полагает, будто ей, как инвалиду, нужен домашний уход. Зато мать в кои-то веки отнеслась к ней по-доброму.
Даже у Кеми, как Ханна ни боялась, возражений не находится, так что все встречные доводы, которые придумала Ханна, оказываются ненужными.
– Это отлично! – говорит Кеми. – Поздравляю.
И все же Кеми относится к этой новости более сдержанно, чем мать и Элис, с меньшим восторгом, и Ханну это задевает, даже несмотря на то что она этого ожидала, – возможно, оттого, что, по правде говоря, она сама сомневается.
Когда Ханна рассказывает о помолвке отцу, тот неожиданно приглашает ее отпраздновать помолвку в итальянский ресторан в Айлингтоне. Он недавно женился, поэтому, возможно, более склонен радоваться чужим помолвкам. Его внимание Ханне льстит, отчего она злится сама на себя.
За горячим отец поздравляет ее, а за десертом – тирамису для Ханны («А чизкейк не хочешь?» – спрашивает он), сорбет для него – он рассказывает, что Кристина беременна. «Он что, все новости для десерта бережет? – думает Ханна. – На тот случай, чтобы потом сбежать побыстрей?»
– Правда? – откликается она. – Замечательно!
– Кристина на четвертом месяце, – говорит отец, – весенний ребенок получится.
Но для роли молодого отца он слишком стар, а сегодня выглядит особенно потрепанным жизнью: щеки обвисли, словно стекли с лица, волосы жидкие и седые. Сильнее всего в нем заметна усталость. Ханне становится не по себе, когда она осознает, что родители стареют. А ведь когда-нибудь их не станет. Это вообще невероятно.
– Солнышко, у меня для тебя подарок, – говорит отец и умолкает. Ханна с любопытством смотрит на него. Что он такое подарит ей, чего ей сейчас не хватает?
Но это оказываются деньги. По его словам, совсем чуть-чуть, он некоторое время откладывал. На черный день. Пускай Ханна их заберет. На свадьбу и на первые месяцы их супружеской жизни с Дэном.
Ханна смотрит на ложку, которой скребет фарфоровую тарелочку, пытаясь добыть остатки тирамису.
Отец достает из бумажника сложенный чек и протягивает его Ханне. Та разворачивает его и видит сумму. Тридцать тысяч фунтов. Деньги для нее немыслимые.
– Положи на сберегательный счет, – говорит отец, – оставь себе. Потрать на свадьбу или на первый взнос за ваш первый дом.
Ханна по-прежнему смотрит на чек.
– Спасибо, – бормочет наконец она.
– Только вот что, – говорит отец, – постарайся… Лучше не рассказывай об этом остальным.
– Остальным?
– Майклу и Элис. Я позже и им что-нибудь подарю, – поясняет отец, – но сейчас… Ну, пока это тебе.
Почему, Ханна не спрашивает, она вообще ничего не спрашивает, но отец объясняет:
– Я сейчас, само собой, женат. И скоро ребенок родится. Дело еще в том, что Кристина очень за него переживает, и за Оскара тоже. Он своего отца ни разу не видел. Вот
