Репутация - Лекс Краучер
Глава 28
На следующий день Джорджиана проснулась с туманом в голове и опухшими глазами, проспав долгих двенадцать часов. Она немного посидела за своим крошечным туалетным столиком, греясь в лучах утреннего солнца и набираясь храбрости. События приняли крайне неожиданный оборот, но она чувствовала в себе силы довести историю до конца. Потребуется лишь сделать то, чего она избегала почти все лето, – сказать правду.
Для начала следовало поговорить с миссис Бёртон.
– Ах он паскудник! Мерзавец! Поверить не могу, что он такое сделал, бедняжка моя, – в слезах воскликнула тетя, когда Джорджиана поведала о том, что произошло между ней и Джеремайей Расселом.
Миссис Бёртон уже слышала об этом, но лишь в кратком изложении безутешной Бетти. История, изложенная от первого лица и без купюр, потрясла ее до глубины души, что привело к диковинной сцене: не тетя утешала племянницу, а племянница – тетю.
– Со мной все хорошо, миссис Бёртон. Или… будет хорошо. Но вы правы, он паскудник. И дело в том… Думаю, об этом должны знать все.
– Ты уверена? – Миссис Бёртон взяла Джорджиану за руку. – Назад ведь потом ничего не вернешь, Джорджиана.
– Знаю, – мрачно ответила племянница. – Но в отношении него это тоже верно. Возможно, я потеряю уважение всей округи, но если и он потеряет – значит, все было не зря.
– Ну хорошо, – сурово сказала миссис Бёртон. – Ну хорошо. Я напишу… пожалуй, я напишу всем приличным людям, каких знаю. И… напишу его матери.
В тетином голосе зазвенела сталь, и Джорджиана несказанно обрадовалась новой союзнице. Миссис Бёртон могла пойти против нее, могла потребовать сохранить все в тайне, чтобы не навлекать на семью позора. Но она – женщина, каждый свой шаг сверяющая с мнением соседей, – этого не сделала. О столь отважной преданности Джорджиана даже не мечтала.
– Должна тебя предупредить, Джорджиана, без пересудов не обойдется, и люди обязательно наговорят о тебе много гадостей. И он этого так не оставит, и его семья будет защищать свою честь до конца. Но мы будем знать, что правда на нашей стороне. Надеюсь, это тебя сколь-нибудь утешит. Меня-то утешит точно.
Верная своему слову, миссис Бёртон посвятила составлению писем почти весь день, согнувшись за столом супруга, она долгие часы писала и переписывала, пока не осталась довольна плодами своих трудов. Мистера Бёртона в приказном порядке отправили на продолжительную прогулку. Джорджиане показалось, что дядю это весьма порадовало. Зайдя в кабинет за бумагой и чернилами, она в порыве чувств поцеловала миссис Бёртон в макушку, и застигнутая врасплох тетя потешно ойкнула.
У себя в комнате Джорджиана тоже принялась писать письма. Она написала Джонатану и Сесилии. Написала даже некоей мисс Аннабель Бейкер, по наитию адресовав послание в орден Святой Лукии. Дело казалось совершенно безнадежным, но Джорджиана поняла, что не сможет вздохнуть спокойно, пока не закончит. Ответов она не ждала. Уповать оставалось лишь на то, что ее слова затронут в душах адресатов некую тайную тонкую струну, отвечающую за добрые поступки, или хотя бы струну, отвечающую за ненависть к Джеремайе Расселу.
Последнее письмо было самым легким.
Дорогой Томас!
Во-первых, хочу еще раз поблагодарить тебя, а также прошу передать мою искреннюю признательность твоему великолепному коню.
Во-вторых, считаю необходимым сообщить, что Фрэнсис и я разорвали отношения. Надеюсь, это к лучшему. Расстались мы скверно, но не волнуйся – Бетти и моя тетушка окружили меня заботой. Не исключаю, что они даже перезаботились обо мне, если только есть такое слово. Меня заставили проглотить огромное количество хлеба с сыром для укрепления сил и неоднократно принять ванну.
Кажется, в письмах нельзя касаться столь шокирующих предметов – я имею в виду ванну. Надеюсь, ты должным образом шокирован.
Я решила рассказать всю правду о Джеремайе. Надеюсь, ты понимаешь, что мною движет, и не посчитаешь, что знакомство со мной бросает тень на твое доброе имя. Если ты все же так посчитаешь, у меня не будет иного выбора, кроме как держаться своих убеждений. Мне придется проигнорировать твое мнение и сообщить тебе, что оно не имеет для меня ни малейшего значения. Фрэнсис избрала другой путь, но я не могу винить ее за это. Полагаю, верного пути здесь нет, есть лишь тот, что верен для меня.
Пожалуйста, приезжай скорее. Я безумно скучаю по тебе, а тетя теперь, наверное, уже никогда не выпустит меня из дома. Если я останусь в ее власти, то рискую погибнуть, задохнувшись под грудой ломтей хлеба с сыром.
Всегда и всецело твоя, Джорджиана
Ответ пришел тем же вечером.
Джорджиана!
Будет чрезвычайно досадно, если ты умрешь после того, как я приложил столько усилий, героически вызволяя тебя с пустошей. Прошу, не дай моим упорным трудам пропасть зря – постарайся еще хотя бы ненадолго задержаться в земной юдоли.
Надеюсь, ты понимаешь, что я всецело тебя поддерживаю. Похоже, я настолько глуп, что готов поддерживать тебя в любых начинаниях. Если ты когда-либо пожелаешь сделаться премьер-министром, я, презрев насмешки товарищей, начну обклеивать город плакатами с твоим лицом и не дрогну, даже когда меня примутся закидывать гнилыми фруктами, овощами и тому подобным.
Если потребуется вырвать хлеб с сыром из благодетельных рук миссис Бёртон, я явлюсь по первому зову.
Будем считать, что пассажа о ванне я не заметил.
Безоговорочно твой, Томас
Увидев письмо, в котором Хаксли приглашали ее племянницу на ужин, миссис Бёртон обеспокоилась. Джорджиана с пониманием отнеслась к чувствам тети и не пожалела времени, убеждая ее, что отец Томаса действительно будет присутствовать и что этот визит не таит в себе абсолютно никаких опасностей. Вначале казалось, что миссис Бёртон никуда не отпустит племянницу – в качестве наказания за возмутительное летнее поведение, – однако ближе к вечеру тетя смягчилась. Глубоко в душе она была романтичной натурой.
После того как Джорджиана уговорила миссис Бёртон и развеяла ее тревоги, воодушевившаяся тетя с удовольствием помогла ей собраться и даже одолжила свои лучшие украшения.
Всю дорогу Джорджиана была сама не своя от волнения. Она пыталась подготовить себя к знакомству с домом Томаса, полагая, что несколько месяцев, проведенных за увеселениями в самой экстравагантной обстановке, наверняка притупили ее способность изумляться огромным особнякам, однако это не помогло – от вида резиденции Хаксли у нее перехватило дыхание. Карета проехала по длинной извилистой подъездной дорожке, обрамленной деревьями, чьи кроны образовывали пышный зеленый арочный свод, расступавшийся, чтобы явить
