Мулен Руж - Пьер Ла Мюр
Просто поразительно, как легко можно составить превратное представление о человеке! Он почему-то сразу счел ее эгоистичной, грубой и тупой, в то время как на самом деле она совершенно не такая. Конечно, образованностью девушка явно не блистала, но это дело наживное. Она научилась отгораживаться от окружающего ее мира, это был своего рода панцирь. А кто при такой жизни, как у нее, не поступил бы так же? Но все же под этой защитной оболочкой скрывалась нежная натура и чуткое сердце.
Вскоре после того, как он протянул ей полотенце, его предвзятое мнение о ней стало быстро меняться. С потрясающей быстротой – все ее движения были грациозны – она выпрыгнула из ванны, вытерлась и, все еще стоя обнаженной, принялась расчесывать волосы, треща без умолку как сорока. Она обладала удивительным талантом к подражательству, довольно похоже передразнив Пату и его раскатистый бас. Держа над верхней губой расческу, изобразила, как этот рык доносится сквозь усы. «Я сержант Балтазар Пату из полиции нравов. На этой работе мы не носим униформу». Вскоре Анри уже посмеивался над ее забавными жестами и остроумными фразами. Он называл ее по имени – Мари, ощущая необычайное волнение от близости ее плоти, от того, как невозмутимо она красила губы и подводила брови жженой спичкой. Они даже пошутили насчет «рабочей шляпы». Стоя перед ним только в панталонах, она нахлобучила на себя его перепачканную красками шляпу и принялась строить рожи. Это было ужасно глупо, но в то же время так приятно…
Сегодня же вечером, когда она вернется, на ней будет новое платье. Кстати, заставить ее взять деньги оказалось совсем непросто. «Я же сказала, что ты можешь переспать со мной бесплатно, ты что, забыл уже?» – возразила она. Но в конце концов все же согласилась, что платье ее уже далеко не новое, да и белье тоже можно было бы выбрать получше. Здесь было отпущено несколько шуточек по поводу ее панталон. Это были те самые пикантные остроты, которыми обычно обмениваются любовники между смехом и поцелуем. В конце концов, деньги она все-таки взяла, и он подумал, что никогда не забудет выражения ее лица при виде купюры в сто франков. «Сто франков!..» Она не могла поверить своим глазам. Бедняжка, жизнь была так сурова к ней; ее преследовала сплошная полоса обид и разочарований. Ну, ничего, теперь все будет иначе…
На бульваре Клиши Анри нанял фиакр и отправился к Друану, где заказал обед, который надлежало доставить ему на дом.
– И не забудьте про шампанское. А также пришлите заодно несколько бутылок коньяка.
Затем Анри побывал в цветочном магазине; управившись с делами и выйдя на улицу, отпустил фиакр. Он как раз направлялся в сторону ближайшей молочной, когда совсем рядом раздался уже знакомый густой бас:
– Добрый день, месье Тулуз. Вот так встреча! Какое совпадение! А я как раз собирался наведаться к вам с визитом!
Это был Пату, тот самый Пату, что накануне ночью заломил за спину руку Мари, заставив ее вскрикнуть от боли. Судя по всему, настроен он был весьма благожелательно, однако в его столь внезапном появлении было что-то зловещее. Да уж, совпадение!..
– У вас какое-то дело ко мне?
И снова широкая улыбка в ответ.
– Да так, сущие пустяки. Ерунда, одним словом. А вы, случайно, не перекусить ли собираетесь? Что, проголодались? Еще бы, ничто так не возбуждает аппетит, как маленькая любовная интрижка. Не будете возражать, если я составлю вам компанию?
Молочная была одним из заведений в сети ресторанов, финансируемых за счет средств города и созданных с целью борьбы с алкоголизмом и пропаганды молочных продуктов среди небогатых слоев населения. Здесь подавали блюда на основе яиц, сливочного масла и сыра; единственным напитком было молоко. Данные заведения гордились царившей там чистотой, белыми кафельными стенами и благонравной атмосферой. Нельзя сказать, что подобные кафе страдали от наплыва посетителей, а в этот час здесь и вовсе было пустынно.
Они расположились за столиком, и Анри сделал заказ подошедшей к ним официантке в туго накрахмаленном, ослепительно-белом переднике.
– Сожалею, месье Пату, но могу предложить вам только стакан молока, – заметил он с претензией на оригинальность.
Полицейский ответил согласием. Он снял шляпу, положил ее на соседний стул, после чего продолжил набивать трубку. Делал он это обстоятельно, не спеша, и, пока Анри расправлялся с омлетом, он пространно говорил о погоде и панамском скандале, сведения о котором только что просочились на страницы газет.
И лишь за десертом он наконец перешел к делу.
– Кстати, месье Тулуз, а ловко вы меня вчера обдурили, – небрежно заметил он, как будто эта мысль только пришла ему на ум. – На какое-то время вам действительно это удалось. Байка про другую девицу, якобы свернувшую на улицу Фроментин, вышла очень складной. Получилось весьма убедительно.
Он усмехнулся, не отрываясь от трубки.
– Но после того, как вы с вашей девушкой, – ирония, с которой это было сказано, заставила Анри оторвать взгляд от тарелки, – ушли, я задумался. «Интересно, – сказал я себе, – как ему удалось разглядеть, как та девица сворачивает на улицу Фроментин, в такой темноте, что и слона в десяти шагах не заметишь? Балтазар Пату, дружище, этот месье Тулуз совсем не промах. Он тебя надул, как жабу через соломинку», извините за выражение.
Он отпил глоток молока и облизал край усов.
– Знаете, месье Тулуз, вы еще молоды, и я позволю себе дать вам небольшой совет. – Его манера вести разговор стала несколько другой. – Зря вы это сделали. Честное слово, зря. Я вовсе не сержусь на вас за тот маленький обман, хотя точно знаю, что на самом деле Мари не была с вами, а…
– Откуда вы знаете, как ее зовут?
Пату расплылся в самодовольной улыбке:
– У нас есть свои источники информации. При желании можно выяснить что угодно, это совсем не сложно. Позднее я расскажу вам, откуда мне известно ее имя. Но сейчас хочу просто дать вам добрый совет: не связывайтесь с ней. Ничего хорошего из этого не выйдет, уж поверьте мне. Это еще та штучка. Я знаю, что прошлую ночь она провела у вас, и в этом нет ничего такого. Делов-то!
