Поклажа для Инера - Агагельды Алланазаров
Обнюхав друг друга, волк и Алабай начали играть и, играя, уходили все дальше и дальше. На восходе солнца они добрались до волчьей норы, и Алабай вслед за волком скрылась в ней.
С этого дня началась для Алабай новая жизнь. Обычно она днем отсыпалась в прохладной норе, а по ночам следовала всюду за волком, выходившим на охоту. Поначалу, правда, Алабай не решалась подходить к овечьим стадам. Но потом голод оказался сильнее совести, и она стала охотиться вместе с волком, привыкнув до отвала наедаться овечьего мяса.
Когда пришло время Алабай ощениться, волк стал ходить на охоту один и никогда не возвращался без добычи. Как волчица о волчатах, заботился он о своей подруге.
Алабай привыкала ждать его с охоты у входа в нору. Иногда она засыпала в ожидании и могла проспать до рассвета, если ее не будил какой-нибудь зверь, пробежавший в кустах. Наконец, откуда-то появлялся запыхавшийся волк…
VI
Летом у Алабай родились трое щенков. Едва они подросли, как стали вылезать из норы. Только затолкаешь одного обратно, приходится хватать за загривок другого, – в норе им тесно, хочется на простор. Щенки весь день путались под ногами, наполнив жизнь заботами и хлопотами. Алабай играла с ними, учила, щенки подражали ей, она видела, что они настойчивы и сообразительны.
Вскоре и волк занялся их воспитанием. Учил охотиться – сначала на стервятников, когда они клюют падаль.
Когда волк собрался напасть на стадо, Алабай решила сама вывести волчат на настоящую охоту. Она знала, что волки азартны и жадны – попав в стадо рвут овец, наспех глотают мясо, кто сколько успеет. Если Алабай была с ними, она умело выбирала место, откуда пастух не ждал нападения, отсекала от стада часть растерявшихся овец и гнала их подальше.
Первый урок прошел для волчат успешно. За ним последавали другие. Но эти семейные набеги не могли продолжаться долго. Пастухи вызвали из села охотников. Их было трое. Они хорошо знали свое дело и быстро взяли след, нашли волчью нору у подножья пологого лысого холма.
С вечера охотники залегли в засаде. Зашло солнце. Тьма сгустилась. Из норы никто не появлялся. Изменился ветер, охотникам пришлось сменить место засады – залечь на подветренной стороне.
Первым показался матерый волк. Он ползком выбрался из норы. Настороженно огляделся, прислушался и, хоть опасности не учуял, не торопился уходить от дома. Семейство поступило также; волчата осторожно выбрались, долго внюхивались, всматривались в обступившую их тьму. Потом все цепочкой двинулись вдоль холма к пескам.
Грянули выстрелы. Волки сгрудились, не понимая, откуда летит огонь, летит гибель. Алабай услышала, как заскулили ее раненые дети, но страх обуял ее, и она рванула прочь, что было сил, куда глаза глядят, лишь бы подальше.
Когда опомнилась и остановилась, была уже далеко до охотников, до волка, до детей…
Одна она долго металась с холма на холм, с ложбины в ложбину.
Весь день Алабай уныло, протяжно выла, звала своих. Вернуться к норе не хватало духу. Заболели раны, которых она не заметила сгоряча, как не заметила, что тянет за собой кровавый след. Она легла на пожухлую траву и стала слизывать кровь. Тело отяжелело, не было сил встать.
Безучастную, израненную ее окружили люди. Алабай видела, как они приближаются. Приподняла голову, но не сделала ни малейшей попытки спастись. Дуло ружья в упор смотрело на нее. И вдруг опустилось. Человек разглядывал Алабай, хмурился, что-то припоминая. Оглянулся, махал рукой, подзывая товарищей.
Подойдя ближе, узнал Алабай и другой. Она же узнала его мгновенно, издали.
Чабан успел остановить уже готовый сорваться выстрел. Как некогда, он поднял Алабай, положил на испуганного ишака и повез в стан.
Крепко, как овцу, связал путами, обматал мешковиной морду, и кончиком ножа выковырял застрявшие в теле дробинки. Раскаленной до красна железкой прижег раны. И снова Алабай лежала обессиленная, едва поднимая морду, тянулась к плошке с едой. Поправившись, она оказалась хромой – передняя лапа плохо сгибалась.
VII
День был ясный, морозный. Снег, лежавший уже несколько дней, ослепительно сверкал. Редкие облака, казалось, вмерзли в небо.
Чабан еще накануне уехал в село. Алабай сама проводила его. Она бежала за ним, пока хозяин не остановил верблюда, не слез и, ласково потрепав собаку за остатки ушей, не указал туда, где осталось стадо. Алабай покорно побежала исполнять свою службу. Она была удовлетворена – так они прощались всякий раз, как пастух отправлялся в село.
К вечеру поднялся ветерок. Погода стала меняться. Облака ожили, задвигались. Скрылось солнце.
Постепенно все небо закрылось одним сплошным облаком, стремительно падающим на землю.
Алабай заскулила, чуя надвигающуюся беду, закрутилась возле подпаска, который закутавшись в мохнатый бараний тулуп, дремал, сидя на ишаке. Резким окриком он прогнал собаку. Будь тут пастух, он бы ее понял, собрал бы тотчас овец и погнал к загону пережидать непогоду. Но мальчишка не глядел ни на собаку, ни на темнеющее небо, а все глубже зарывался носом в теплый мех.
Пахнущий снегом ветер стал крепчать. Когда подпасок, наконец, опомнился, его охватила паника. Озябшие овцы замерли было на месте, и вдруг лавиной устремились вниз по склону, гонимые пронизывающим ветром. Подпасок и Алабай пытались вернуть стадо, но овцы уже не слышали, не видели и не чувствовали ничего, кроме страха и холода.
Алабай не заметила, как в кружении снега и ветра исчез куда-то подпасок и другие собаки. Она не отставала от стада. Отчаянно бросившись вперед, она обогнала овец, подбежала к вожаку с колокольцем на шее, громким лаем попыталась заставить его остановиться. Обычно безропотно подчинявшиеся ей овцы не обратили на Алабай внимания. Она едва успела увернуться от обезумевшего шквала несущегося без оглядки стада. Оно могло растоптать сейчас все, что попадается на его пути.
Алабай ничего не оставалось, как бежать за этими безумными, пытаясь хоть бы держать их в куче. Отставшие потеряются, погибнут…
Лишь перед самым рассветом унялся ветер. Алабай выбилась из сил, но ей не пришлось заставлять овец остановиться. Утомленные паническим бегом, они легли на снег. У них будто подкосились ноги.
Все утихло вокруг. Взошло солнце. Снова засверкал снег. Застыли в небе облака. Будто и не было этой безумной ночи.
До самого полудня ни одна овца не шелохнулась. Солнце уже катилось книзу, когда стадо разбрелось по ближайшей луговине в поисках пищи.
Алабай услышала гул на вершине холма. Увидела машину-вездеход и почувствовала запах незнакомых людей., но это не остановило ее. Она подбежала к вышедшим из машины людям, скуля закрутилась возле
