Поклажа для Инера - Агагельды Алланазаров
Чабан осторожно поднял собаку на руки и отнес в стан. По радио он вызвал ветеринара, который зашил Алабай распоротое кабаньим клыком брюхо. Вечером чабан сел на ишака и, осторожно держа на руках собаку, повез ее в село.
III
В селе Алабай уложили в сарайчике на мягкую подстилку. Несколько дней она не в силах была подняться. Когда одолевал голод, собака вяло совала нос в миску с размоченным в молоке хлебом, которую ставила хозяйка. Дни проходили для Алабай не то в полусне, не то в полуяви, она словно вслушивалась в борьбу, происходившую в ее теле.
И еще в этом полусне ею постоянно владело одно желание: видеть хозяина. Но пастух не появлялся после того, как привез ее и оставил в сарайчике.
Каждый раз, заслышав шорох камышовой дверцы, Алабай с надеждой поднимала голову. Ей казалось, что стоит появиться хозяину, как рана, которая то ноет, то вспыхивает острой болью, тут же затянется и можно будет вскочить и бежать за ним следом.
Но приходила лишь женщина, которая, поставив на землю миску, сразу же исчезала.
Когда рана начала сама по себе затягиваться, одиночество стало еще сильней угнетать Алабай. Не зная чем заняться, она слонялась по сарайчику. Перенюхала все, что там валялось и было сложено. Хозяйка заметила, что Алабай разгуливает по сарайчику, и стала оставлять дверь открытой. Выглянув наружу, Алабай увидела много интересного.
На свободе она быстро нашла себе друга. Крохотный, лет двух-трех, мальчуган каждый день приходил к сарайчику, волоча на веревочке игрушечную машину. В кармане у него было печенье и сахар. Новый друг взбирался на спину Алабай, и они честно делили пополам принесенные малышом сласти.
Но дружба эта началась не сразу. Когда Алабай впервые выбралась из сарайчика и задремала под солнышком, она вдруг почувствовала, что кто-то на нее карабкается. Алабай страшно рассердилась, дернулась в сторону и зарычала для остраски. И тут же увидела испуганно съежившегося мальчика. Он заплакал, Алабай растерялась и тут же забыла о своем гневе.
На плач ребенка из дома вышел человек. Он подхватил мальчика и как птенца унес его прочь. Вернувшись, он поднял с земли черенок лопаты и, что есть сил, запустил в Алабай. Хорошо, что она успела на лету поймать черенок зубами. И едва увернулась от ноги, обутой в тяжелый ботинок.
Алабай забилась в самый дальний угол сарая. Она поняла, что если причинит мальчику малейшее зло, то ей несдобровать.
Мальчик, однако, оказался незлопамятным и общиәтельным. Прошло немного времени и они подружились. Вначале, увидев ребенка сидящим верхом на собаке, взрослые с опаской хватали его, уносили и старались чем-нибудь отвлечь. Но мальчик, лепеча что-то на своем языке, возвращался вместе с игрушкой, которую ему сунули. Постепенно взрослые убедились, что малышу не грозит опасность и спокойно оставляли его с собакой.
Приближалось лето. Людей тянуло из дому на прохладу, на воздух. По утрам и вечерам под сень деревьев выносили ковры и кошмы, во дворе ели, пили чай. Взрослые любовались малышом, играли с собакой, гордились его смелостью, смеялись над проказами. А мальчуган не любил, когда к нему пристают, он не отвечал на заигрывания взрослых и упирался, если вмешивались в его игру.
При всей щедрости своего друга Алабай часто оставалась голодной. Сама виновата! Ведь она не желала даже попробовать помидоры и огурцы, которые малыш рассыпал перед ней. Когда мальчик и Алабай уходили, это угощение с удовольствием склевывали бродившие по двору куры. А иногда больших лепешек, которые мальчик выносил из дома, вдоволь хватало на всех. Даже важным полосатым котам, во множестве бродившим по округе.
Алабай так привязалась к мальчику, что спозаранку приходила к порогу и ложилась в ожидании, пока тот выйдет. Мальчик просыпался позднее всех в доме. Иногда из комнат доносился его голосок, а сам он все не появлялся. Лишь когда солнце начинало припекать, малыш, наконец, выходил во двор, волоча за собой на веревочке машину. С этого начинался для Алабай день.
IV
Алабай поняла, что слишком привязалась к мальчику, когда из песков пришел ее хозяин – чабан. Чабан провел в селе пару дней, потом привязал Алабай за шею веревку, а другой конец прикрепил к седлу своего верблюда.
Все, кто был в доме, вышли проводить их в путь. Мальчик, увидев, что Алабай уводят, заплакал и что-то залепетал. Верблюд размеренно зашагал. Мальчик заплакал еще громче. Его подхватили на руки, унесли.
Остался позади дом, где жил мальчик, а потом и село. Началась выжженная солнцем пустыня. Того, кто осмеливался посмотреть на него в упор, солнце сразу же заставляло опустить глаза. Теплая дорожная пыль мягко расступалась под ношами. Ветерок с вершин холмов еще доносил прохладу.
Когда село скрылось из виду, чабан развязал веревку. И Алабай вспомнила холмы, их запахи и приволье. Она забегала вперед, возвращалась, то внезапно замирала, зачарованно слушая невидимого жаворонка.
И вдруг перед ней словно из-под земли вырос Сарыбай. Алабай остановилась от неожиданности, глядя на него во все глаза. Она напряглась в ожидании – что будет? Но Сарыбай встретил ее ласково: подошел, обнюхал. Алабай ответила ему тем же, только с оттенком почтительности – ведь он был старше, многое перевидал. Вдвоем они наперегонки пустились туда, откуда слышалось позвякивание колокольчика на шее у вожака стада.
Чабан, с опаской наблюдавший за их встречей, понял, что собаки, кажется, поладили. Старый пес заметно одряхлел, но еще не осознавал этого. Зато Алабай выглядела так, что ясно было – ни перед кем она не спасует.
V
К лету Алабай вымахала в крупного пса и незаметно стала верховодить собаками, которые пасли овец. По ночам она не смыкала глаз, без устали обходила стадо, лаяла, чтоб все знали – она начеку.
Однажды ночью Алабай учуяла запах волка. Обычно в таких случаях она громким лаем созывала всех собак на бой с врагом. Теперь же она почему-то с наслаждением втягивала воздух. Запах казался ей настолько притягательным, что заставил забыть о стаде. Словно завороженная смутными воспоминаниями, Алабай пошла на этот запах… И остановилась, только увидев перед собой настороженно поднятые волчьи уши.
Это был не совсем обычный волк. Пастухи уже знали его следы: длинные, острые его когти походили на собачьи, что было особенно заметно на сыром песке у водопада. Волк был одинок. Зимой он потерял подругу, попавшую в
