Мулен Руж - Пьер Ла Мюр
Анри расплатился за выпивку.
– А это за бутылку вина. Для нее. – Он дождался, когда на стол перед спящей женщиной поставят полную бутылку, а затем заковылял к выходу из бистро.
Холод заставил его поежиться. Он поднял бархатный воротник своего пальто и побрел по улицу, преодолевая ветер, дувший в лицо, одной рукой придерживая шляпу. Высоко в небе среди дождевых облаков плыла бледная луна. Дойдя до угла, он остановился и огляделся в поисках фиакра, но широкая и обычно оживленная улица на этот раз была пуста и погружена в зловещую тишину. Он отправился дальше, тяжело опираясь на трость и шумно дыша, хватая воздух ртом. Вот так он мог пройти без остановки шагов двадцать, а то и все тридцать. Еще каких-нибудь двадцать минут, и он доберется-таки до своей постели…
Анри уже миновал «Мулен Руж» – черную громаду, погруженную во мрак, казавшуюся в темноте обуглившимися руинами, – и ковылял по пустынному бульвару, когда услышал за спиной легкие шаги.
Откуда-то из темноты возникла девушка.
– Пожалуйста, месье, – задыхающимся шепотом взмолилась она. – Пожалуйста, скажите, что я с вами.
Следом раздались и другие шаги. Крепкая мужская рука появилась из темноты и ухватила девушку за запястье.
– Предъяви карточку!
Девица вырывалась, царапалась, пытаясь укусить незнакомца за руку. Мужчина грязно выругался и заломил ей руку за спину. Она взвизгнула и согнулась от боли.
– Ну как, – поинтересовался он, – сама пойдешь? Или тебе помочь?
– Отпустите ее, – вмешался Анри. – Вы что, не видите? Ей же больно.
Мужчина обернулся.
– Я видел, как она приставала к прохожим, и у нее нет карточки. У всех уличных проституток должны быть карточки. Кстати, а ваше-то какое дело?
– Интересно, как она могла приставать к кому бы то ни было, если мы весь вечер провели вместе? – соврал он не моргнув и глазом.
– Весь вечер? – издевательски повторил незнакомец. – Только вот этого не надо, со мной этот номер у вас не пройдет. Я видел ее собственным глазами. – Тут он осекся и почтительно поинтересовался: – А вы, случайно, не месье Тулуз?
– Он самый. И я заявлю на вас в полицию, если вы не перестанете третировать людей.
– В полицию? Хорошенькое дело. Так ведь я сам и есть полиция.
– Откуда мне знать? Тогда почему вы не в форме? Предъявите ваше удостоверение.
Незнакомец неохотно выпустил руку девушки и принялся расстегивать пальто.
– Я сержант Балтазар Пату из полиции нравов. Специфика нашей работы такова, что мы не носим униформы.
– Ладно уж, не стоит беспокоиться. Я вам верю. Мне приходилось слышать о вас в «Эли» от папаши Пюдэ. Он отрекомендовал вас как самого принципиального полицейского во всей округе. Побольше бы таких полицейских. Но уверяю вас, вы обознались. Эта девушка провела весь вечер со мной, честное слово.
– Но я же сам ее видел.
– А разве вы не могли обознаться в темноте? Вообще-то я видел, как какая-то женщина пробежала вон туда. – Он махнул рукой в темноту улицы. – Наверное, это ее вы разыскиваете.
– А лица ее вы не разглядели?
– Как? Она пулей пронеслась мимо нас.
Это заявление еще больше сбило Пату с толку.
– Так, говорите, она побежала туда?
– Да. Добежала до угла и скрылась на улице Фроментин. – Он повернулся к девушке: – Ты ведь тоже видела ее. Правда, дорогая?
– Да, видела, – пробормотала она, все еще потирая запястье. И, кивнув, добавила: – Вон туда она убежала.
Сбитый с толку полицейский смущенно крутил ус, пристально разглядывая странную парочку.
– Если она свернула на улицу Фроментин, то вряд ли я ее теперь смогу догнать, – пробормотал он, размышляя вслух. – Что ж, месье Тулуз, извините за беспокойство. Но приказ есть приказ, надеюсь, вы понимаете. Ведь кто-то должен следить за здоровьем общества и присматривать за этими девицами.
– Конечно! Я все прекрасно понимаю. Ну что же… доброй ночи, месье Пату. – Он подал знак девице: – Пойдем, дорогая. Уже совсем поздно.
Они молча двинулись дальше по улице, чувствуя на себе тяжелый взгляд полицейского.
Анри торопился, как мог, при этом внимание его было приковано к идущей рядом девице, и ее развязная походка вызывала у него отвращение. И зачем он только позволил втянуть себя в эту аферу?
– Послушай, а побыстрее ты не можешь идти? – чуть слышно заторопила она, когда Анри остановился во второй раз. – Что у тебя с ногами?
В ее голосе не слышалось ни сострадания, ни жалости, ни даже простого любопытства, а лишь раздражение от вынужденной остановки.
Эти замечания привели его в ярость. И это все, что она может сказать?
– Если тебе не нравится, как я хожу, то можешь катиться на все четыре стороны. Он уже ушел. И вовсе не обязательно оставаться со мной. Никто за тобой больше не погонится.
Еще какое-то время они шли молча.
– А ты уже родился таким или как? – через мгновение равнодушно спросила она. – Я знала одного мужчину, которому руку затянуло в машину. Счастливый… Страховая компания выплатила ему пятьсот франков. – Она бросила взгляд через плечо. – Ну, идем же скорее.
– Ты что, не видишь, ну не могу я быстрее! – Он тяжело дышал, говорить было трудно. – Сказано же тебе, иди куда хочешь. Он за тобой уже не побежит. Ничего тебе не будет.
– Эх, выбить бы ему все зубы, – злобно прошипела она. – С какой радостью я бы плюнула ему в рожу!
– Но ведь он отпустил тебя, не так ли?
– Все равно он сволочь, с каким удовольствием я бы запинала ногами всех этих гадов! – Голос девицы звенел от охватившей ее фанатичной злости, той вековой ненависти, что испытывает жертва по отношению к охотнику. – Но ты его обманул. Провести полицейского трудно, – немного помолчав, проговорила девица. – Ты хитрый.
Это было произнесено все с тем же безразличием. Она не благодарила его, не восхищалась его сообразительностью, а просто констатировала факт.
Так они добрались до угла улицы Коленкур, и Анри остановился под уличным фонарем.
– Слушай, вон там есть гостиница. – Он указал на тусклый светильник над входом в довольно неприглядное здание. – Она открыта всю ночь напролет, так что ты сможешь снять там комнату. Деньги-то у тебя есть?
– Не хочу я в гостиницу, – заныла она. – Во-первых, они не станут сдавать комнату, если карточка не в порядке. А если и пустят переночевать,
