Бестеневая лампа - Иван Панкратов
В этот момент она увидела Гусева. Тот встал, не зная, что сказать и как себя вести. Платонов, нахмурив брови, еле заметным жестом усадил его обратно.
— Познакомься, Инна. Это Тимофей, и он мне рассказывает изумительную детективную историю.
Инна прошла мимо, молча кивнула солдату и села как можно дальше от него на диван, скинув туфли и поджав под себя ноги. Платонов достал из тумбочки штопор, открыл вино и, наполнив стакан, протянул его даме.
— Продолжай, Гусев, — махнул рукой Платонов, когда Инна сделала первый глоток. Тот глухо откашлялся и с трудом отвел взгляд от женских ног.
— Я потом ходил проведать Жданова в хирургию… Когда его перевели из реанимации… Отнес ему пакет с вещами, мыльно-рыльные принадлежности…
— Речь о том парне, который кровью исходил на одном из моих дежурств, — тихо сказал Платонов Инне. — Ты должна помнить.
— …И я его спросил в палате, зачем он эти свои шарики ел.
«Шарики?» — шепнула Инна, но Платонов поднял вверх указательный палец, прося не прерывать солдата.
— Он тогда молчал сначала, потом вроде сказал, что хотел от армии откосить… Я ему говорю — нашел я то, что Сергачев из операционной спер. А он сразу к стене отвернулся. Спрашиваю: «Ты помогал, что ли?» А он зашипел на меня, как змея: «Ты чо, дебил? Я в своем доме не ворую!» Короче, он их просто застукал. Случайно. Они из оперблока выбегали, а он из гальюна вышел. И Сергачев ему потом угрожал. Вот Ждун и решил — спрятаться от них.
— Так это он сам сделал? — удивленно спросила Инна.
— Ну я же расск… — начал было Платонов, но вовремя прикусил язык, потому что вспомнил, что о членовредительстве он рассказывал не Инне, а Светлане. И ему еще тогда показалось, что за дверью кто-то стоит…
«Нет, не придумывай! — отмел эту версию Платонов. — Нечего себя тут виноватым делать. Лучше за языком следи».
— Так, — решил подытожить Платонов. — Что мы имеем. Три урода обокрали операционную две недели назад. Жданов это видел и через четыре дня съел какие-то шарики из фольги с неизвестным порошком. А когда Сергачев сверток свой продал?
— Дня через три после того, как Жданова забрали в реанимацию, — уточнил Гусев.
— Ты хочешь сказать, что там, где ты все это нашел, еще что-то осталось? Они же не могли успеть все продать или с собой забрать. Сергачев вчера ушел, и я видел, что он только в камуфляже был и с пакетиком.
— Нет там ничего, — отрицательно покачал головой Гусев. Он полностью освоился с ролью рассказчика криминальной истории и хотел произвести максимальное впечатление на слушателей — особенно на Инну, это было очень заметно, потому что фокус его внимания полностью переместился на нее. Он даже на вопросы доктора отвечал ей, что несколько раздражало Платонова.
— Все-таки успели? — непонимающе спросил Виктор. Он помнил примерную опись пропавшего имущества, которую они сверяли с начальником отделения, операционной сестрой и следователем.
Гусев усмехнулся и выдержал паузу. Со стороны он напоминал Эркюля Пуаро, поясняющего картину преступления тем, кто так и не сумел ее разгадать.
— Не успели. Я позавчера все перепрятал.
У Платонова сами собой приподнялись брови от удивления.
— Сестра нас курить вывела перед отбоем. Постояла в дверях минуты три и зашла в отделение — ветер был сильный, дождик пытался моросить. Я подождал, пока все накурятся, за угол зашел и быстро туда, к этому месту, пробежал. Аллея пустая была. Я мешок взял, которым все закрыто, сложил в него две бутыли со спиртом, бикс, простыни и часы. Что-то там еще осталось по мелочи, я торопился очень. Да и в биксе инструменты гремели, я думал, меня на весь госпиталь слышно.
— И куда ж ты все дел? — слегка наклонив голову, спросил Платонов. Он видел, что и Инна была крайне заинтересована этим рассказом. — У тебя ж времени не было по территории бегать.
Гусев встал.
— Пойдемте, покажу.
Платонов встал, как зомби. Он был готов к чему угодно.
— Ты пойдешь? — спросил он у Инны.
— Конечно, черт побери, — она пожала плечами. — Каждый день такие детективы не рассказывают.
Они спустились на первый этаж. Тимофей снял с петли открытый замок, чисто символически запиравший подсобку под лестницей. Покосившаяся старая дверь отошла в сторону, открыв несколько лопат, грабли, носилки.
— Вон там, — Гусев махнул в глубину темной комнатки и щелкнул выключателем, чтоб было видно, куда он показывает.
В тени, за несколькими ведрами и какими-то кусками криво отпиленной фанеры стоял себе спокойно грязный старый мешок из-под картошки с парой заплат. И никому до него не было дела уже третьи сутки.
Виктор хлопнул себя по лбу, покачал головой и вышел на улицу. Инна смотрела на Гусева, как на фокусника.
— Твою мать, — услышали они с улицы голос Платонова. — Гусев, ты знаешь, кто такой Бен Ганн?
Тимофей вышел на крыльцо под фонарь, слегка прищурился, пожал плечами. Инна, стоя у него за спиной, усмехнулась.
— Да тут у нас просто остров, сука, сокровищ! — выругался Виктор. — Одни воруют, другие травятся, третьи подвиги совершают.
Гусев, не поняв сарказма в этом возмущении, искренне улыбнулся.
— Товарищ подполковник, вы обещали три недели…
— Хрен с тобой, месяц, — отмахнулся Платонов. — Завтра следователю все расскажешь. Надеюсь, ты, как Жданов, никакие шарики жрать сегодня не станешь?
— Вот они, — неожиданно протянул Гусев что-то блестящее на ладони доктору. — Он три штуки не доел, я забрал. Может, вы узнаете, что в них — так сможете Жданову помочь, а то он в хирургии до сих пор в интенсивке лежит.
Это было последней каплей в шоу, которое устроил Тимофей. Платонов, как загипнотизированный, протянул руку, взял эти шарики, посмотрел на Инну. Похоже, все было написано у него на лице, потому что она едва не засмеялась.
— Знаешь, Витя, я практически забыла, как воду собирала с пола почти два часа, — сказала она из-за спины Гусева. — Это просто «Склифосовский» и «Тайны следствия» в одном флаконе. Готовый сценарий.
— Значит, так, — сказал, придя в себя, Виктор. — Сейчас идешь в палату. Если будут спрашивать, что ты у меня столько времени делал, скажешь, просил консультацию психолога части — мол, испытываешь трудности с адаптацией в армии, плохо спишь, сердце часто колотится, домой хочется, грусть-тоска и все такое. И я тебе эту консультацию завтра как бы организую. Ну, не консультацию, конечно, а дачу показаний, но зато повод будет в другое отделение уйти. Все понял?
Гусев кивнул.
— Кругом, шагом марш.
Тимофей развернулся и чуть не столкнулся с Инной. Она отступила в сторону, парень пробежал мимо нее и умчался по лестнице наверх. Платонов раскрыл ладонь и посмотрел на шарики, подцепил один из них ногтем. Послышался какой-то неприятный запах.
— Представляю, что будет, если их полностью развернуть… — сказала Инна, до которой едкий аромат долетел через пару секунд.
— А что будет, если этот порошок высыпать в кишку… — вздохнул Виктор. — Мы, конечно, понимали, что ожог химический — но это просто какая-то ядерная штука! Судя по запаху, тут есть аммиак… Знаешь, патологоанатом через день после операции позвонил и говорит: «Первый раз такое вижу, слизистая на препарате сползла, как чулок. Только изнутри».
— Вы оперировали этого самого Ждуна? — уточнила Инна. Платонов вдруг подумал, что ему надо записывать в какой-то блокнот, кому и что он рассказывает о своей жизни и работе, иначе это все плохо кончится. «Стареешь, дружок, память не та», — отметил он про себя.
— Да, — ответил Платонов и в общих чертах рассказал суть того, что они сделали. — Он сейчас лежит в хирургии, в интенсивке. Ждет восстановительной операции.
— А в интенсивке зачем? С ним еще не все хорошо?
Платонов усмехнулся.
— Это армия, дорогая моя. Когда в одной палате вместе лежат солдаты после аппендицитов и паренек
