Райгород - Александр Гулько
К третьему курсу Лина открыла для себя новые грани реальности – полюбила ходить в рестораны. Вызывающе яркая, особенно на фоне невыразительной Фриды, к тому же модно и дорого одетая, она пользовалась бешеной популярностью у завсегдатаев. «Деловые» приглашали ее к столу. Кавказцы посылали шампанское и фрукты. Криминальный авторитет Арсен грозился ее зарезать за отказ с ним танцевать. Лина всем лучезарно улыбалась, но оставалась неприступной. На вопросы родителей, где она шатается по вечерам и что вообще происходит, хранила загадочное молчание. На заинтересованные взгляды подруг отвечала, что все идет по плану – она ищет «прынца».
Принц, как это обычно с ними и случается, появился внезапно. У него были зеленые глаза, волнистые рыжие волосы и густые низкие бакенбарды. Тонкие аккуратные усики переходили в авантажную бороду-эспаньолку. Безымянный палец его левой руки украшал массивный золотой перстень с полированным красным рубином. На мизинце правой руки красовался длинный желтоватый ноготь. Одевался принц в импортные рубашки типа «батник» и цветные водолазки. Носил брюки клеш и кримпленовые пиджаки ярких расцветок. На ногах его были креповые носки и начищенные, с цветным отливом, туфли на высоком каблуке и массивной платформе. В заднем кармане брюк оттопыривался туго набитый кошелек. Звали принца Вениамин. Но он просил обращаться к нему по-простому – Веня.
Источник Вениных доходов был столь же загадочен, сколь неисчерпаем. Тратил он широко и изобретательно. Модно и дорого одевался. Пользовался французским одеколоном. Пил шотландский виски и французский коньяк. В крайнем случае – водку «Посольская». Курил сигареты «Кент». Слушал «Аббу» и «Бони эм», причем на фирменных дисках. Жил в собственной квартире, питался преимущественно в ресторанах. Чаще всего – в новом модном «Южном Буге». Где и познакомился с Линой. Кстати, при забавных обстоятельствах.
Пятничным вечером Лина и Фрида явились в ресторан. Получив три рубля, администратор усадил их за столик у прохода. Другие столы были заняты теми, кто заплатил пять рублей. Потягивая кислый болгарский рислинг, барышни оценивали сегодняшнее «поле боя». Воздействуя на публику децибелами, ансамбль исполнял что-то похожее на «Отель “Калифорния”». Солист Жорик голосил и бил по струнам так, что говорить было невозможно. Девушки что-то кричали друг другу в уши, стреляли по сторонам глазами и беспрестанно хихикали.
Протиснувшись между неистово танцующими посетителями, в проход между столиками вошел импозантный Веня. Он возвращался из уборной. По рассеянности забыл там застегнуть ширинку. Из раскрытого гульфика, флуоресцентно поблескивая в лучах софитов, выглядывал угол его модной желтой рубашки. Когда Веня проходил мимо Лининого столика, она его остановила, выставив вперед руку. Указав взглядом на прореху, жестом попросила наклониться. Приложившись напомаженными губами к Вениному горячему уху, доверительно сообщила:
– Птичка-то – вылетит!
Веня посмотрел вниз. Ничуть не смутившись, ловким движением устранил непорядок в одежде. После чего наклонился к симпатичной брюнетке и прокричал:
– Не вылетит, она на яйцах!
Через пять минут Лина и Фрида пересели к новым знакомым. Вместо рислинга принесли марочный коньяк. Недоеденный судак уступил место блюду с фруктами. На десерт подали кофе с мороженым. «Для красавицы Лины и ее подруги Фриды» Жорик четыре раза спел песню «Эти глаза напротив». Получившая щедрые чаевые официантка провожала гостей до выхода. Из ресторана ушли вчетвером. Точнее, уехали. На Вениных «Жигулях».
Лина в тот вечер вернулась домой глубоко за полночь, вся в облаке запахов – дорогого табака и мужского парфюма. Дверь ей открыл папа. В ответ на его укоризненный взгляд Лина томно произнесла:
– Только ничего не спрашивай…
И, напевая мотивчик из Сальваторе Адамо, ушла в свою комнату.
Ухаживал Вениамин красиво. Приезжал за Линой в институт. Галантно открывая дверь машины, жестом фокусника доставал из-за спины цветы. Дарил французские духи и дорогие украшения. Познакомил с друзьями. И, наконец, представил родителям.
Через короткое время Лина окончательно отказала всем поклонникам и стала встречаться только с Вениамином. Они ездили на природу, ходили в гости к знакомым фарцовщикам, ужинали в ресторанах, посещали закрытый бар в гостинице «Интурист». Несколько раз, несмотря на возражения родителей, Лина даже оставалась у Вени ночевать.
– Раз такое дело, пусть уже женятся… – вздыхала Рая.
– Как это?! – возражал Паша. – Пусть хоть институт закончит! На работу устроится…
– Я думаю, она уже устроилась… – сказала Рая.
«Это она осудила или одобрила?» – подумал Паша и положил под язык таблетку валидола. Уже третью за день.
Свадьбу сыграли через неделю после получения диплома. На торжество Гройсман подарил внучке норковую шубу, Вениамину – новую «Волгу ГАЗ-24». Он бы подарил квартиру, но она оказалась не нужна. Просторную трехкомнатную квартиру Вениамин приобрел сам, еще до женитьбы. Тогда Гройсман дал молодым денег на югославский спальный гарнитур и прочие, как он говорил, «цацки».
Поселившись в квартире мужа, Лина быстро установила там свои порядки. Окна украсила тяжелыми бордовыми шторами с рюшами. В гостиной появился модный торшер (Вениамин называл его «торшет»). Одежного шкафа для Лининых нарядов не хватило, пришлось покупать дополнительный, даже два. Также Лина расставила повсюду мамины «хрустали». Забрала из родительского дома ковры и богато декорировала ими не только полы, но и стены. Закончив благоустройство, решила пригласить родителей, похвастаться «гнездышком».
Увидев знакомые вещи в новом интерьере, Рая решила пошутить. Подмигнув зятю и толкнув Пашу в бок, сказала:
– Как говорится, зять любит взять…
Пока обескураженная маминым «юмором» Лина искала слова, Веня на мгновение задумался и ответил:
– Конечно! Если в любой момент тесть может сесть!
Лина испуганно посмотрела на папу. Но Паша не расслышал.
Тем временем окончил школу и Нюма.
Окончательный выбор между учебой и спортом был сделан еще год назад. Разумеется, в пользу учебы. Решение было продиктовано практическими соображениями: всех, кто не поступал в институт, призывали в армию. Нюме в красках описали перспективу. Закачивая разговор, Паша сказал:
– Не поступишь – все, пиши пропало!
Всегда, когда папа произносил эти слова, Нюма сердился. Ему хотелось спросить, что «все» и что «пропало». Но в тот раз он оставил папины слова без комментариев. Он много слышал про армейские порядки, включая «дедовщину». Кроме того, ходили слухи, что в армии проводятся учения и допустимый уровень ранений и гибели личного состава доходит до трех процентов. Перспектива оказаться «салабоном», над которым изощренно
