Райгород - Александр Гулько
– Я тебе тоже принес. На! Новую цепочку! – с ударением на «е» сказал Гройсман и полез в карман.
Лина неторопливо раскрыла футляр, выковыряла цепочку. Критично осмотрев, приложила ее к шее. И тут же небрежно, чуть ли не брезгливо, опустила в хрустальную пепельницу. Процедив вялое «спасибо», уползла обратно к себе.
Нюма в это время раскрыл коробку, достал магнитофон и с благоговением трогал его и поглаживал.
Никому не пришло в голову предложить деду стул.
Гройсман постоял, опять пожал плечами, вздохнул и направился к выходу. В прихожей, завязывая шнурки, крикнул:
– Передайте родителям, что бабушка штрудель испекла. Приходите вечером!
– Не знаю, вряд ли! – из глубины квартиры выкрикнула Лина. – Мама сегодня, кажется, во вторую смену! Папа, как обычно, поздно придет! А я на диете.
В коридор вышел Нюма. Он решил, что дедушка все же заслуживает, чтоб его проводили. А то как-то невежливо получается… Переминаясь с ноги на ногу, Нюма ждал, пока дед зашнурует ботинки. Время от времени поглядывал на собственное отражение в зеркале. Обувшись, Гройсман встал, надел картуз и обнял внука.
Держа его в объятиях, спросил:
– Может, ты придешь?
– Не, деда… – ответил Нюма, выскальзывая, как кот, из дедушкиных объятий. После чего поправил длинные, уже отросшие ниже ушей волосы, умело раздавил прыщик на лбу и добавил: – Я буду «Назарет» слушать…
По дороге домой Гройсман несколько раз останавливался. Сам с собой разговаривал. В недоумении качал головой. Переходя улицу, чуть не попал под машину.
– Ну, как ему подарок?! – спросила Рива, едва муж переступил порог. – Понравился?
– Да… – ответил он. – Сказал, что вечером будет «На заре» слушать. – Помолчал и добавил: – А штрудель, душа моя, мы понесем им в субботу, когда гости придут.
Часть третья
Как позже напишут историки, в семидесятых годах XX века Советский Союз вошел в эпоху застоя. Выглядел застой так.
В космосе состыковались «Союз» и «Аполлон». Что в буквальном смысле подняло противостояние СССР и США на небывалую высоту.
Субтильный Карпов, так и не сразившись с эксцентричным Фишером, получил мировую шахматную корону. Советская хоккейная сборная победила в мировом чемпионате. Киевское «Динамо» выиграло два европейских футбольных турнира.
Академикам Канторовичу и Сахарову вручили Нобелевские премии. Телеигру «Что? Где? Когда?» смотрели две трети взрослых телезрителей страны. Больше у телеэкранов собирали только сериал «Семнадцать мгновений весны», финал мирового чемпионата по фигурному катанию или новогодний «Голубой огонек».
Бондарчук получил «Оскара» за «Войну и мир». Тарковский с триумфом показал в Каннах «Зеркало». Песня Визбора про ракеты и Енисей метафорически заканчивалась словами: «И даже в области балета мы впереди планеты всей». Что было иронично по форме, но правдиво по сути.
В Виннице был свой застой. Соответствующий, как говорится, масштабам.
Пока «Здравствуйте, я ваша тетя!» из названия превращалось в пословицу, винничане штурмовали кассы только что построенного кинотеатра «Россия», чтоб на широком экране посмотреть кинокомедию «Афоня».
В городе открылись политехнический институт и сельхозакадемия. Мединститут им. Пирогова принял главный международный симпозиум кардиологов (предыдущий прошел в Мельбурне, следующий – в Чикаго).
Клуб «Локомотив», обыграв «Говерлу» из Ужгорода, вошел во вторую лигу союзного чемпионата. Новость о том, что через три года по городу пронесут олимпийский огонь, потрясла не только городские власти, но и местных фарцовщиков. Модницы выстроились в очередь в ателье Дома быта на улице Ленина, где портниха Френкель шила модные юбки фасона «спираль».
На улице Ширшова, за баней, открылся пункт приема макулатуры. В обмен на двадцать кило старых газет там давали сорок копеек наличными и талон на Дюма или Коллинза.
У овощного магазина напротив почты установили автоматы с напитками, где за копейку можно было выпить обычной газировки, за три – с сиропом, а за одиннадцать – стакан пива. Дети, зажав в кулаке восемнадцать копеек, бежали в гастроном на углу улиц Нансена и Островского, чтоб купить двести граммов карамельных подушечек «Дунькина радость». Подростки толпами собирались у витрины нового спортмага на базаре, чтоб посмотреть на чудо Львовского мотозавода – мопед «Верховина-5».
Вполне вероятно, что среди тех подростков был Нюма. И оказался он там не случайно.
Глава 1. Лина и Нюма учатся
Незадолго до шестнадцатилетия Нюме предстояло ответить на два вопроса.
Во-первых, ему скоро получать паспорт. Соответственно, нужно решить, чью фамилию взять – мамину или папину. Двое его друзей выбрали мамину. Не потому, что не уважали или не любили своих пап, а потому, что мамины фамилии были благозвучнее. Например, Мястковецкий или Лубенской звучит лучше, чем Лифшиц или Гендельман. Хотя, как говорит тренер Иван Семенович, все равно бить будут по роже, а не по паспорту. Тем не менее нужно решить – будет он Гройсман или Могильнер. Хотя, если честно, чего уж тут выбирать, с точки зрения «еврейскости» – одна фамилия другой лучше. Лина, например, выбрала папину, но это временно, выйдет замуж и поменяет, а ему-то – навсегда. Конечно, Гройсман с этой точки зрения получше, чем Могильнер, его на футбольной секции и так прозвали «Могила», и это неприятно. Но если он откажется от отцовской фамилии, папе будет обидно. А он любит папу и не хочет сделать ему больно, папе и без того хватает… Поэтому он думал, думал и решил: останется Могильнером. Кстати, когда он на прошлой неделе сообщил об этом папе, тот расплакался. Нюма хотел как лучше, а вышло наоборот. Но папа сказал, что плакал от радости и гордости. Все же странные они, эти взрослые…
Второй вопрос был не столь фундаментальным, но тоже важным. День рождения приближается, а Нюма так и не придумал, что хочет в подарок. Дело в том, что у него имелось все, о чем мог мечтать советский юноша в то время. Электронные часы Casio ему подарила бабушка со стороны папы. Три футболки Adidas и желтые ковбойские ботинки с железными вставками на загнутых носах он получил на Новый год. Джинсы Lee и кроссовки Nike – на 23 февраля. Замшевую куртку с бахромой купили просто так, без повода. Мама тогда сказала, что Бренерше отказывать нельзя, ибо в следующий раз она может отнести товар Фаньке или, не дай Бог, Литвачке. И тогда замшевую куртку получил бы не ее Нюмочка, а Литвачкин Борик, что совершенно недопустимо! У Нюмы даже есть подаренный дедом в прошлом году настоящий двухкассетник Sony на 32 киловатта. Такого аппарата вообще ни у кого нет!
