Райгород - Александр Гулько
Но день рождения приближается, думал Нюма, и пустить все на самотек нельзя. Если не найти правильного решения, ему подарят какую-нибудь бесполезную чепуху или, что еще хуже, – деньги. С которыми вообще непонятно, что делать. Потому что на текущие расходы ему и так дают сколько он попросит, а купить что-то стоящее без помощи взрослых нет никакой возможности.
Но, как учит дедушка, какой бы сложной ни была задача, всегда есть решение. Вот он его и нашел. Он скажет, что хочет мотоцикл! Ему, разумеется, откажут. Станут говорить, что у него нет водительских прав, что это опасно и так далее. Короче, полную чепуху. Тогда он скажет, что, раз мотоцикл нельзя, он, так и быть, согласен на мопед. Чтоб ездить на мопеде, права не нужны, а гонять он не будет, честное слово! Кстати, есть подходящий вариант – «Верховина-5». Как раз завезли в спортмаг на базаре…
Окончательно утвердившись в правильности выбора и изящности подхода, Нюма решил, что нужно аккуратно обсудить этот вопрос с дедом. «С родителями бы тоже не помешало, – думал он, – но это потом. В первую очередь говорить нужно с тем, кто платит».
Нюма рассчитывал на интимный доверительный разговор, но, к собственному удивлению, застал на Пушкина всю семью. У него даже мелькнула мысль: не для того ли они собрались, чтоб обсудить его подарок? Но цель оказалось иной: Лина заканчивает школу, пришло время решать, где ей учиться дальше.
Когда Нюма вошел в комнату, говорила Рая. В качестве решения предлагала пищевой техникум. Аргументировала так:
– Во-первых, с трудоустройством проблем не будет. Сможешь на масложиркомбинате работать или на кондитерской фабрике…
– А это обязательно? – перебила маму Лина, скривив лицо.
– Что? – не поняла Рая.
– Работать, – пояснила дочь. Лейб с Ривой переглянулись.
– А как же! – воскликнула Рая. – А иначе как ты будешь иметь свой кусок масла или кило какао?!
Паша напряженно слушал. Детали их диалога он не разобрал. Но и уточнять не стал. Ибо имел собственную позицию и просто ждал возможности ее высказать. Два месяца назад он делал зубы теще директора технологического техникума. Дал небольшую скидку, да и зубы сели как влитые. Теща была довольна, директор – благодарен. Сказал: «Если что, обращайтесь!» Паше не любил ни к кому обращаться, всегда в таких случаях испытывал неловкость. Но в сложившейся ситуации он готов. Во-первых, пусть Рая знает, что он тоже может «решать вопросы», а во-вторых, чего не сделаешь ради дочери!
Дождавшись паузы, Паша сказал:
– Можно в технологический! Я там директора знаю.
– Что значит «технологический»? – заволновалась бабушка Рива. – На кого там учат?
– Я точно не знаю, – ответил, пожимая плечами, Паша, – но вроде бы кройке и шитью… Линочка же у нас любит одежду!
Рива пожала плечами. Рая выразительно посмотрела на мужа и хмыкнула. Лина вообще не отреагировала. Паша хотел еще что-то сказать, но не нашел слов. Нюма воспользовался паузой и с загадочной улыбкой произнес:
– А пусть в строительный поступает! Там дядя Сема учился. Выучится и будет строить…
Лина показала брату кулак и сделала лицо типа «тебя не спросили!». Услышав про строительный и Сему, бабушка Рива вздрогнула. После чего поинтересовалась, так что же Лина будет строить.
– Что обычно – глазки! – закончил свою затейливую шутку Нюма.
– Убью! – прошипела Лина и запустила в брата подушкой.
– Дети, прекратите! – воскликнула Рая и примирительно спросила: – А сама-то ты, доця, чего хочешь?
Лина сверкнула глазами и, не задумываясь, ответила:
– Я красивая. Я замуж хочу. За «прынца»!
Все рассмеялись. Кроме Раи.
– Мы тут твою судьбу обсуждаем, – с дрожью в голосе произнесла она, – а ты все шутишь?! Дошутишься! Будешь…
– Коровам хвосты крутить! – опять встрял Нюма и в ожидании одобрения посмотрел на деда. Дед всегда так говорит, когда ругает за плохие отметки.
Но в этот раз Гройсман не отреагировал. Катая хлебный шарик, он исподлобья глядел на присутствующих. Выдержав паузу, сказал:
– Никаких техникумов!
Пока члены семьи недоуменно переглядывались, Гройсман произнес:
– Институт!
Все ахнули. Решили, что он шутит. О каком институте может идти речь, когда у Лины в аттестате будет две четверки: по пению и рисованию, а остальные – тройки!
– Она не поступит! – почти хором сказали Рая и Паша.
Гройсман отложил шарик и попросил внука и внучку выйти. Когда взрослые остались одни, сказал:
– Поступит. Я заплачу. – И добавил: – Выбирайте институт!
В Виннице было четыре института: медицинский, торгово-экономический, политехнический и педагогический. Первые два исключили сразу. В медицинском был огромный конкурс, даже среди тех, за кого платили. В торговый не брали евреев, даже за большие деньги. Политехнический тоже не подходил. Там отдавали предпочтение юношам с хорошим знанием математики и физики. Поэтому остановились на педагогическом. При этом факультет выбрали самый доступный – начальных классов.
Узнав, какое решение приняли взрослые, Лина рассердилась. Представить себя учительницей она не могла даже в страшном сне.
В тот же вечер поделилась возмутительной новостью с подругой Фридой.
– Линка – учительница! Ой, держите меня! – хохотала та. – Скажи: «Мама мыла раму».
– Иди в жопу! – отвечала Лина. – Мне безразлично! Хотят, пусть упираются! Я даже если закончу, все равно по специальности работать не буду. Я замуж выйду!
– Ну-ну! – многозначительно отреагировала некрасивая Фрида и сардонически расхохоталась.
Спустя пару месяцев Лина сдала вступительные экзамены. Набрала минимальный проходной балл. Среди абитуриентов, читавших вывешенные на двери списки зачисленных, Лина была единственная, кто не радовался.
Училась она своеобразно. В институт, против принятых правил, ходила не в скромных платьях, а в тугих джинсах и обтягивающих водолазках. Тетради и учебники носила в модной полотняной сумке с трафаретом Джимми Хендрикса. На вопрос, кто это, отвечала:
– Не знаю. Битлас какой-то…
На лекциях Лина садилась в самый дальний ряд. Слушала вполуха, записывать ленилась, рисовала в тетради девушек в модных нарядах. На семинарах она отмалчивалась. Если спрашивали, симулировала недомогание. На переменах, болтая с однокурсницами, дурашливо хохотала.
На экзамены Лина надевала мини-юбки и блузки с глубоким вырезом. Преподаватели-мужчины деликатно отводили взгляды. Женщины возмущались. И те и другие несколько раз обращались к руководству факультета с просьбой принять меры. Но быстро привыкший к регулярным конвертам декан их инициативу не поддерживал. Более того, деятельно принимал участие в Лининой учебе – страховал при сдаче экзаменов и зачетов. Не в силах препятствовать давлению, преподаватели закрывали глаза и ставили «тройки». При этом между собой обсуждали непутевую студентку и возмущались. Причиной их возмущения было не столько отсутствие прилежания, сколько невероятное, какое-то запредельное Линино невежество.
Таблицу умножения она называла «Таблица помножения». В курсовой
