Жар - Тоби Ллойд
Эрик заметил, куда я смотрю.
– Нравится? Мне сказали, она настоящая. Третий век. Разумеется, это подарок – жена моя дружит со знаменитостями.
Он сидел во главе стола, величественный и крупный, купол его живота возносился над тарелкой. На другом конце Ханна в лаймовом платье отмахнулась от мужниной лести, хотя вид у нее был не то чтобы недовольный. В ушах ее сверкали рубины, на шее золотилась подвеска – ивритское слово «хай»[61]. Ханна предложила мне сесть по левую руку от нее, напротив пустующего стула, который чуть позже займет Элси. Товия расположился рядом со мной, а Гидеон возле отца. Перед прибором Элси не было винного бокала, у всех остальных стоял бокал для белого, бокал для красного и флют для шампанского. Когда мы вошли, Гидеон как раз наливал себе красного.
– Что ж, – произнес Эрик, – расскажите нам о себе.
Товия попытался сменить тему – то ли хотел меня защитить, то ли боялся, что я скажу что-то не то.
– Дайте вы ей освоиться.
Все в порядке, ответила я, и уточнила, что именно они хотели бы знать.
– Для начала расскажите, случалось ли вам уже бывать на шабесе?
Я покосилась на Товию.
– Нет, это первый раз.
– Волнуетесь?
– А должна?
– Но вы же слышали о человеческих жертвах? – встрял Гидеон.
Эрик попытался вернуть разговор в прежнее русло.
– Гидеон, я…
– Наверняка вам известно, что мы добавляем в мацу кровь христианских младенцев.
– Скажешь тоже!
Гидеон посмотрел мне в глаза.
– Она же не идиотка. Она понимает, что я шучу.
Эрик нахмурился.
–Что-то никто не смеется.
Я смекнула, что Гидеон всю жизнь играет роль семейного шута и это всем надоело, в особенности отцу.
– Не обращайте на него внимания, – доверительно посоветовал Эрик. – Вы чудесно проведете вечер. Шабат – прекрасное время, самый священный день недели.
Настал черед Товии возразить патриарху:
– Эрик, она атеистка.
–Понимаю. Но ей нравятся выходные. Вам же нравятся выходные, верно? А вы знали, что выходные придумали не кто-нибудь, а евреи? Именно это мы и празднуем. Все это написано в Торе.
– Дорогой, – Ханна разгладила скатерть, – мне кажется, ты наводишь скуку на гостью.
Говорила она тише прочих.
Женин укор подействовал, в отличие от сыновних. Эрик вскинул руки – ладно, мол, помолчу. Я заверила, что мне ничуть не скучно, и все рассмеялись. Даже Товия. Вопреки моим ожиданиям, Розентали оказались семейством добродушным, с чувством юмора, и сегодня мне наверняка будет весело.
– А она мне нравится, – заметил Эрик. – Такая вежливая.
– Зря ты нахваливаешь ее вежливость, – вставил Гидеон. – Она мне уже объяснила, что у нее это выходит само собой. Просто рефлекторная реакция на чокнутых вроде нас.
– Никто нас чокнутыми не считает, – сказала Ханна.
Повисла пауза, и Гидеон спросил меня, чем я намерена заниматься после Оксфорда. Я ответила, что пока не решила.
– А специализация у вас какая? Английская литература? Боюсь, этим на жизнь не заработаешь. Я вам вот что скажу: вы девочка умная, наверняка из вас выйдет неплохой консультант.
Я вспомнила, что Товия считает профессию брата дурацкой.
– С чего ты взял? – спросил Товия. – Ты ее даже не знаешь!
– Взгляд у нее голодный. Видишь? Она воспитанная, не лишена обаяния, но, сдается мне, под всем этим кроется честолюбие. Как думаешь, Ханна?
– Если честно, я даже не в курсе, чем занимаются консультанты, – призналась я.
– Да ничем. Херней страдают.
– Гидеон! Не ругайся в шабес.
Он извинился перед матерью и продолжал:
– Я серьезно. Вопрос исключительно в манере общения, в этикете. Думаете, как банкиры зарабатывают деньги? Они знают, как разговаривать с другими банкирами. А юрист знает, как разговаривать с другими юристами. Извини, Эрик.
Эрик поерзал на стуле, тот заскрипел под его тяжестью.
– Я завел речь о Писании, и мне сообщили, что это скучно. А это вот, значит, весело?
– К тому же, Гидеон, в шабес не следует разговаривать о делах, – подала голос Ханна.
– Ладно-ладно, я забылся. Вечно я тороплюсь, это мой недостаток. Между прочим, солнце уже садится. Пора начинать. Кому шампусика?
– Нельзя начинать, – заметил Товия. – Элси еще не пришла.
– Если будем ее дожидаться, поужинаем только в полночь.
Гидеон уже возился с пробкой, и наконец та глухо выстрелила. Шампанское вспенилось. Гидеон обошел стол, налил всем шампанского и сказал матери, что пора зажигать свечи.
– Давай дадим ей еще десять минут, – попросила Ханна. – Компромисс.
– Да ладно, ты же ее знаешь. Она так внимание к себе привлекает, тем более перед новой зрительницей. Она еще долго не явится.
– Я уже здесь.
Элси неслышно спустилась по лестнице и стояла в дверях. Она, как и обещала, к ужину переоделась, но не так, как я думала. Вместо светлого летнего платья на ней были пижамные штаны и мешковатый свитер. Ее родители переглянулись, но промолчали.
Гидеон же не удержался:
– Как замечательно, Элз, что ты нарядилась.
– Иди сюда, милая, – проговорила Ханна, – давай зажигать свечи.
Элси, зажав меж большим и указательным пальцами спичку, принялась зажигать свечи, а Ханна произносила благословение на иврите. Борух Ато Адой-ной Элой-эйну Мэлэх Оойлом… Мне случалось не раз наблюдать подобные ритуалы, и иностранные слова казались знакомыми, но такого я прежде не видела. Пыл и страсть Розенталей свидетельствовали о глубине чувств, неведомой в оксфордской реформистской синагоге. Здесь было нечто вековое, исконное, поистине очень похожее на то, как праздновали шабат в древнем Израиле и Иудее задолго до рождения Иисуса, когда после недельных трудов семьи собирались у очага и благодарили Ашема за то, что они еще живы, у них есть пища и они заслужили очередную короткую передышку средь тягот бытия.
Свечи зажгли, благословение дочитали, и я вдруг осознала, что рядом со мной стоит Гидеон.
– Теперь ваша очередь, – прошептал он мне на ухо.
Я не поняла, что он имеет в виду.
–Товия! Убери телефон. Давайте уж как положено,– сказал Эрик.– Лекавод шабес.
Товия, не извинившись, сунул мобильник в карман. Суточный запрет на любую работу, созидание и торговлю вступил в силу. Пользоваться электроприборами запрещается. Нельзя даже писать от руки. Я почувствовала, что у меня в кармане вибрирует телефон, но достать его не решилась.
В тот вечер мы пировали, как короли. Я-то готовилась к рыхлым рыбным тефтелям, крекерам
