Отвлекаясь - Федерика Де Паолис
Она согнулась, сложилась пополам и сквозь слезы громко проговорила, уже не контролируя свой голос:
– Я устала.
Элиа открыл глаза, увидел отца, тот схватил соску и сунул ему в рот. Щечки заработали, виски и нижняя челюсть задвигались, и малыш закрыл глаза. Сосание мигом его усыпило.
Паоло подполз к Виоле. Обнял ее сзади. Обхватил ладонями ее голову.
– Только не спи. Прошу тебя, Виола.
– Почему я все забыла? Почему решила, что Дора жива? – шепотом прокричала она, рывком повернувшись к нему.
– Чтобы защититься.
– От чего?
– От боли. Тебе было необходимо, чтобы она была живой, ты придумала для нее роль, ту самую, которую она играла сначала.
– Как это?
– Ну, Дора придавала тебе чувство уверенности в себе, она была твоей путеводной звездой во всем, что касалось материнства.
– Значит, я была одна, когда купала Элиа, когда раздевала и одевала его, когда его мучили колики, и я носила его на руках по коридору… Я была одна, и все-таки она была рядом, говорила мне, что делать, помогала мне, учила меня быть матерью.
Он приблизился к ней и погладил по плечу, его ладонь скользнула вниз, и он сжал ее руку. Крепко сжал. Если бы он мог, он вернул бы всю их близость, которой за эти месяцы, по указанию психотерапевта, был лишен из-за вынужденного молчания.
– А София? Я все вспомнила. Я четко помню всю беременность, все УЗИ, обследования, все вещи, которые купила в детском магазине, готовясь к родам: ползунки, бутылочки с сосками, кроватки… Но во всех воспоминаниях я думала только об одном ребенке – об Элиа.
Она повернулась и подползла к сыну, положила руку ему на ножку. Она перестала дрожать. Некоторое время смотрела на него. Провела пальцем по бровям, понаблюдала, как под легкими веками двигаются глазные яблоки; он иногда улыбался во сне, а порой хмурился.
– Что произошло с Софией? – спросила она, не отрывая взгляда от сына.
– Плацента отслоилась, у тебя открылось кровотечение, и…
– Я поняла, поняла, – перебила она его, инстинктивно прижав ладони к животу. Она прищурилась, и левый глаз перестал фокусироваться, на секунду лицо потеряло осмысленность, потом Виола посмотрела вверх, косоглазие исчезло, но теперь она выглядела отстраненной. Она была где-то далеко.
Паоло оставил ее в покое и больше ничего не сказал. Он наблюдал за ней и думал, что Амати был прав; ему показалось, что он стал свидетелем неожиданно начавшегося сражения. Полем сражения была память Виолы. Он видел, как она уронила голову на руку, все так же держась за ножку Элиа. Она подтянула колени к животу, как обычно. Приняла позу эмбриона. Свернулась калачиком. Спящая красавица. Паоло почувствовал, что она ускользает от него, испугался, что, проснувшись, она перестанет осознавать то, что к ней вернулось, что она отторгнет все воспоминания, выбросит из головы последние часы.
– Виола, – позвал он, положил ей руку на плечо и слегка встряхнул. – Виола, ты меня слышишь?
– Мммм…
Паоло поднялся с кровати, обошел ее и обхватил руками голову Виолы:
– Виола!
Она смущенно смотрела на него.
– Не спи! – потребовал он.
– Почему?
– Останься со мной, пожалуйста.
Они впервые были вместе именно здесь, в этой комнате, занимались любовью на этой стороне матраса, и лампа на тумбочке отбрасывала свет на их обнаженные тела. О чем они разговаривали? Они смеялись, это точно. Виола не знала, что ей делать – остаться или уехать. Ужин давно закончился, опьянение улетучилось, вечеринку она завершила в постели темноволосого парня с тонкой верхней губой и крепкими дельтовидными мышцами. Пока он спал, зарывшись головой в подушку, она оглядела комнату и обнаружила небольшой бамбуковый книжный шкаф, набитый книгами с нечитаемыми названиями, спортивный ролик с двумя ручками серо-черного цвета, кроссовки, засунутые в корзину для бумаг, весло для каноэ, стоящее в углу. Все это не имело к ней никакого отношения. Однако, когда она попыталась встать, он обхватил ее одной рукой и, не поворачиваясь, попросил:
– Останься со мной, пожалуйста.
Она накрыла их обоих одеялом и попыталась заснуть рядом с ним: ей хотелось в туалет, возбуждение еще не улеглось, а ночь за окном уступала место рассвету.
Виола открыла глаза и увидела Паоло, склонившегося над ней, у него было усталое, измученное лицо. Но абсолютно ясный взгляд. Она гадала, как он сумел все эти месяцы оставаться рядом. Словно бессонный часовой, он оберегал их песочный замок, отражал нападения и хранил молчание. Он оставался рядом и никогда ей не перечил. Как верный пес. Преданный, терпеливый, понимающий.
– Идем? – сказал он.
– Куда?
– На кухню, ты ничего не ела.
Она не хотела есть, но чувствовала, что у нее подкашивались ноги, и в животе было пусто.
– Я слишком устала, – прошептала она.
– Ну, пожалуйста, – не унимался он.
Она позволила Паоло поднять ее и поставить босыми ногами на паркет, они вместе пошли по коридору, и он взял ее за руку. Виоле вдруг почудилось, что у нее под ногами скрипит гравий, перед ней возник образ Доры, он появился как ощущение и сразу же растаял. Пол приобрел обычный вид, и она увидела, как они с Паоло ровным шагом подходят к кабинету врача. Помещение УЗИ матово-белое, гинеколог водит пальцем по монитору, двойняшки висят вниз головой.
– Это девочка, – объясняет женщина, ткнув пальцем в изображение на экране.
– Я хочу девочку, а Виола – мальчика, – с улыбкой говорит Паоло.
– Ну, значит, оба останетесь довольны.
Виоле хотелось кричать, но она чувствовала, что ее придавила усталость, новые воспоминания были яркими и мучительными. Когда они добрались до кухни, Виола села на стул и стала смотреть, как Паоло снимает пленку с упаковки минеральной воды. Он вытащил бутылку, налил воду в стакан и подал ей. Виола пила маленькими глотками, а он тем временем отрезал ножницами кусок пиццы, отправил его в микроволновку и подождал, пока она разогреется. Он повернулся и посмотрел на нее. Она сидела, опустив голову и положив ноги на соседний стул, волосы у нее растрепались. Она пыталась найти детали, напоминающие о беременности, ей хотелось отправиться туда, где она еще не бывала, но вместе с тем – остаться там, где она находилась сейчас. На кухне.
– Завтра, если будет хорошая погода, можно предложить моим погулять на вилле Боргезе, – сказал Паоло, выключая печку.
Он поставил перед Виолой тарелку с пиццей, кухня наполнилась ароматом хлеба, он проник в легкие и подействовал как успокоительное. Впрочем, она этот запах не почувствовала.
– Да, можно покататься на лодке по пруду. Там, в Оленьем парке, кажется, есть пони, – откликнулась Виола.
Она положила в рот кусочек пиццы. Вкус показался
