Все и девочка - Владимир Дмитриевич Авдошин
Колин дед – Василий Шаловлев – в 90-е тоже прошел всю заграницу. Может, только в Германии не был по идеологическим соображениям, не желал врагов русской нации видеть – так воспитан был советской школой.
Так вот этот дед наставлял Колю в четыре года: «Родился – поблагодари родителей за это и забудь о них. Жизни сам учись и сам в ней пробивайся. Без никого. Не для тебя этот мир поставлен, но и для тебя тоже. Вышел с утра за калитку – иди и добивайся прокорма. В пять лет это вполне реально. Мать твоя сбежала, кормить тебя некому. А на мою шею не садись. Утро – лучшее время добывать себе пропитание. На деревенской улице много людей. Будь им интересен, вступай в разговор, набивайся в гости на обед – уже дело. А если до ужина дотянул в чужом доме – еще лучше. Приходи вечером, спать всегда положим. А днем тебе здесь делать нечего. Охоться, охоться. Вот наш дом – Шаловлевых – так же построен. Дом-коммуна. Кто что притащил – тот и построился. Принесешь деньги – и ты построишься в свое время. А сейчас проед на день заработал – достаточно. А тут тебе – «жамэ» (по-французски). А то зачем бы я вернулся в эту дурацкую страну? На западе дураков нет. Надеяться на скромное житье там не получится. Все просчитано. Даже такое просчитано, что и в голову не может прийти. А у нас дураков и ротозеев – пруд пруди. Не пользоваться ими – большой грех. И на мою, и на твою жизнь хватит. Но учиться надо сызмальства. Словом, сидеть у Шаловлевых на шее никому не разрешено. Я все сказал».
Я даже и не знала, что такие бывают. В следующий мой приезд Коля вляпал меня, а потом Геру. От расстройства, что Геру увели от него, он залез ко мне в домик у калитки и всё перевернул там. Коля пропустил только Светика, потому что Зоя Егоровна не разрешала Светику гулять одной.
Потом он перекинулся на Алешу Сидорова. Придя с утра поиграть, Коля был вежлив, охотно шел к столу, а когда вечером его спрашивали, не поздно ли он вернется домой, отвечал – нет.
– Но уже шесть вечера, а ты пришел в десять утра, иди, а то мама будет волноваться.
– Мама меня не ищет, я сам домой прихожу, а могу и у вас переночевать.
Коля уходил, но только до завтрака следующего утра. В десять он опять появлялся у калитки.
Пока Алёшина бабушка раздумывала, хорошо это или нет, когда взрослый друг приходит к её внуку, Коля исподтишка поколачивал внука. Бабушке это не понравилось.
– Я его взяла дружить, чтобы он меньшого развивал, а он начинает исподтишка драться, гнобить маленького, как старший на улице. Зачем мне такой?
Муж у Любы – человек покладистый. Его бесполезно просить разобраться. Поэтому Люба помучалась с Колей несколько дней, да и отказала ему от дома.
Непростое было решение, но отказала. На следующий день кто-то переломал у них все калиточные палки.
Коля и к Руди затесался однажды.
– Ты кто? – спросил папа Руди, увидев его на участке.
– Я мальчик. Я видел у вас девочку, хочу с ней поиграть.
– Она сейчас не может, обедает.
– А я с ней посижу в обед, – поймал он взрослого на слове. Тот, чтобы не показать, что попал в затруднительную ситуацию, сказал: «Ну хорошо, иди, посиди с ней». Коля важно прошел и сел за стол. Подождал, пока ему нальют первое и, получив в руки ложку, начал уписывать всё за милую душу, хватая при этом близлежащее. На Руди он не обращал внимания, а начал разговаривать как взрослый со взрослыми. А Руди – ребенок особенный. И родители чувствуют, что она будет в жизни вечным ребенком и прикладывают все силы для того, чтобы она не знала и не замечала этого. Они Колю сразу после обеда выпроводили за дверь. Никакой ему дружбы не нужно, ему самого себя достаточно, если не с избытком.
А когда я встретилась с Колей на соседском проулке, он запросто, без всякого смущения, спросил:
– А ты кто?
Я не хотела ему отвечать. Именно то, что он не стеснялся, мне не понравилось. Но на всякий случай сказала:
– Я девочка.
– А давай с тобой в войну играть? Ну или во что-нибудь другое. Можно даже у тебя дома.
– Нет, – и я убежала, закрыв калитку. Но он без стеснения открыл калитку и пошел на поиски. Повстречавшись с дедушкой, он спросил:
– А где тут девочка пробегала?
Тут уж дедушка понял, что ему не осилить этого ребенка, как он полагал в первую встречу. Придется отказать Коле от дома. А так как отказать он тоже не мог, то сказал промежуточную фразу – «Тебе надо домой идти» и подумал: «Такие готовые мальчики с несдвигаемыми намерениями нам никак не подходят. У меня в детстве такие были, ничего хорошего не получилось. Да, много он в свое время разобьет женских сердец. А сейчас его любимое занятие – вляпывать взрослых в свою непростую семейную ситуацию».
А Коля без комплексов. Раз сказали – ушел. А через день мы встречаем его по дороге на детскую площадку, и дедушка говорит: «Не надо рваться в нашу калитку. Ты идешь играть на детскую площадку? Если мы сможем, мы присоединимся к тебе» и радуется, до такого ловкого решения он додумался. Но на детской площадке Коля Аульский учил меня мордобою руками и ногами. Мне вдруг это понравилось, а дедушке – нет.
Мать Коли не верила, когда кто-то что-то говорил о Коле нехорошее. Но женщины собрались на детской площадке и сказали ей, поздней матери:
– У нас таких в деревне не было, это вы там, за границей, алкая заморских вольностей, приучили Колю к хулиганству и непочтительности к старшим.
– Да откуда? Ему только три года было, – отбивалась она.
– Не знаем, откуда, но у нас таких отродясь не было. Его за стол сажают, а он исподтишка бьет младшего. Ворует игрушки. Ломает изгородь – вот, полюбуйтесь. А игрушки-то теперь не три копейки стоят, а триста рублей.
Услышав всё это, мать молча взяла сына за руку и больше из своей руки не
