Восемь тетрадей жизни - Тонино Гуэрра
На маленькой площади перед главным собором в Пеннабилли часто выступают цирки и даже бывают фестивали цирков-балаганов. Тонино написал сказку о цирке и дрессировщике «Лев с белой бородой». Она переведена у нас в России близким к Тонино художником, писателем, кукольником Резо Габриадзе и экранизирована другом Гуэрра режиссером Андреем Хржановским по рисункам Сергея Бархина. Из великих клоунов современности (его автопортретных братьев) Тонино восхищается Полуниным.
«Что меня больше всего восхитило в его выступлении, это то, как он появляется из-за кулис, чтобы открыть для себя публику, которая в зале. Его первая встреча с публикой. В нем в этот момент были страх и потерянность солдата, которого выталкивают на передовую. Его шаги ведут к рампе. Он вдруг остановился, изумленный, его застают врасплох аплодисменты. Он долго смотрит на зрителей. Его разрушительная наивность потрясла меня. Весь спектакль, который он создает со своей труппой, наполнен поэтическими открытиями. Они рождаются и умирают в медленных движениях придуманного танца, который годился бы для слонов.
Очень редко тебе удается открыть, увидеть настоящий свет, в котором живет тот, первый свет создания мира. Это свет древний, который можно найти только в покинутых местах.
Уже какое-то время мне кажется, что самые важные для меня знаки приходят от непросвещенности, от тех, кто по отдаленности от центров, полны собственного представления о мире. И их убежденность в том, как построить жизнь, выходит из семейных кланов. И я все с большей настойчивостью ищу сокрытую правду и что-то светлое, что может прийти от этих людей, которые подчинены даже ветру».
Разговор о клоунах, Полунине, Джульетте-Джельо, его близости этому первичному свету, который несут «рыжие» и «белые» странники балаганов, естественно перешел на современный театр. И Тонино сказал, что его не удовлетворяет более современная драматургия. Он пишет пьесы для театра, но своего театра.
«Я сейчас думаю только о том, имея уже за спиной все мои годы, что бы мне составило компанию, мне лично. Сейчас, по-моему, такого театра, конечно, еще нет, это только я думаю о том, чтобы что-то было новое, что бы мне составило компанию в театре, потому что другое не интересно».
Но существует ли зритель для такого театра? И актеры для такого театра?
«Каждый раз, когда в искусстве делается что-то новое, что-то непривычное — никогда нет зрителя. У Ван Гога при его жизни не было зрителей. Даже „Божественная комедия“ не читалась 100 лет после того, как она была написана. Я сейчас сказал не очень точно, неразборчиво то, что внутри меня сейчас у самого бродит. Но девяносто процентов того, что я вижу в театре, мне кажется скучным. И даже то, что я написал, тоже мне теперь уже не нравится.
Может быть, сейчас я проживаю такую точку жизни, что меня делают счастливым минимальные вещи. Например, прошлым летом, когда была жара невыносимая по всей Европе, жара страшная, вдруг пошел дождь. Я стал его слушать ночью, для меня это было самой прекрасной музыкой, которую я слышал до сих пор. Я бывал счастлив, когда вдруг здесь, в деревне, и где-то рядом, где-то в каких-то местах я вдруг услышу запах той же травы или цветка, которые мне напомнят о моем детстве. Поэтому я хочу, чтобы театр был для меня таким же резонансом, который стучится в мою память и воскрешает состояние счастья.
Я рассказываю сейчас о том, чего я не сделал, но я хочу все-таки еще раз хотя бы помечтать об этом воздушном змее, который мне хочется запустить.
Первая пьеса, которую я написал, называется „А в Пекине идет снег“. Она была отмечена премией „Пиранделло“. Это самая престижная премия для театра, которая имеет какое-то внутреннее свое существо.
В пьесах я хотел бы слышать слова, которые текут как вода, чтобы у меня создавалось впечатление, что я смотрю на текущую реку, слушая эти слова в театре. Ни начало, ни сами персонажи не должны быть ясными. Начало должно быть в голове у того, кто смотрит и слушает. На сцене не должны быть только актеры и их слова. Должны быть зрительно изображены их мысли. Например, проходит персонаж, и одновременно проходит жираф рядом с ним. Или, например, если двое разговаривают друг с другом, а в это время проходит обнаженная женщина. Это значит, что в мыслях мужчин эта женщина существует. Поэтому я хочу все смешать. Или чтобы было все перемешано, или вообще ничего не случалось. Может быть, даже сцена, где только трава движется на ветру.
От меня сейчас далеки интриги больших романов, завязки сложные. Сейчас мне это не близко. Я хочу свободных образов, которые меня бы восхищали, завораживали, которые просят моего участия, чтобы я их осмыслил, пусть это будут жесты, как бы не связанные друг с другом».
Тонино говорит о различных периодах своего творчества. О доминантах — то одних, то других. В Риме, после десяти лет уединенной, голодной жизни, волей судьбы поэзия приводит его в кинематограф. Сейчас он вновь возвращается к поэзии, живописи. Пишет большие фрески, строит мебель дивной красоты. Но вот Иосиф Бродский утверждает, что у поэта нет периодов. Творчество линейно. Ведь это один и тот же человек многоликого зеркального отражения в зеркалах пространства и времени.
Его первый «настоящий, полный роман» «Равновесие» или «Параллельный человек» был сразу же переведен в издательстве «Галимар» на все европейские языки. Потом вышли сборники «Сто птиц», «Смотрящие на луну» (герои его живописи и сегодня смотрят на луну). И все это в те же полумифологические 60-е годы. Тогда произошло событие громогласное, очень важное, как факт общественного поэтического признания. Критик Джан Франко Контини выпустил антологию «100 лучших поэтов итальянской поэзии». В этом сборнике были стихи Тонино. Рицолли решается на издание поэтической антологии Тонино. Это звездные минуты мирового и национального утверждения поэта.
Сегодня, в 2004 году, в Страсбурге V Международный конгресс сценаристов присвоил Гуэрре звание лучшего сценариста Европы. И в этом, уже отошедшем году, на Венецианском фестивале двое, неразрывных с 1960 года, Гуэрра и Антониони показали свой последний совместный фильм «Эрос».
В 2003 году Венеция праздновала 90-летие Микеланджело Антониони. А в 2004 году Италия празднует 85 лет Тонино Гуэрре. Перед вечным обновлением годы бессильны. Даже физически эти люди все еще красивы и привлекательны. В забытом старом венецианском аэропорту положили ковры и зажгли всюду факелы. На экране был «Забриски Пойнт», снятый с Тонино в 70-м году.
