Восемь тетрадей жизни - Тонино Гуэрра
Антониони — художник глубокого дыхания. Его герои красивы и элегантны. Его персонажи — по выражению Тонино — не двигаются, даже когда они в движении. Их совместный фильм 66 года «Blow up» недавно прошел снова на экране. Он, как и его создатели, не состарился, не устал. Потрясающе снят Лондон, стиль того времени, одиночество героев, постоянные перегруппировки, неслышимость друг друга, как будто воздух потерял звукопроводность. Герой фильма — фотограф — не случайно похож на реального героя того времени, одного из «ливерпульской четверки» — Пола Маккартни.
«Мое внимание в Лондоне было приковано к той жизни. А в 66-м году, когда мы приехали в Лондон с „Blow up“, Лондон мне показался черно-оранжевым, два цвета. Мы обедали с „Битлами“. Мери Квант стала нашей подружкой, которая изобрела мини-юбки. И мы тогда начали пропагандировать фотографов. Не было до нас этого внимания к фотографам. Мы были у Бекона, у всех лучших художников. Антониони, прежде чем начать новый фильм, знакомился в материалом, становился другом самых лучших художников, окунался в жизнь этих городов. Если ты хочешь знать, весь попарт… Там был еврейский итальянец, он создал весь попарт. Мы были у Лихтенштайна. Это был грандиозный момент. Во время „Blow up“ и возникла теория некоммуникабельности. Мы тогда вместе с Антониони вошли в мировую культуру.
Я увидел в Лондоне, что мир хотел изменить свое лицо, поменять его. Черный цвет доминировал, господствовал в тех местах, где собиралась молодежь, чтобы слушать оглушительную музыку. Воздух был наполнен запахом табака и эротических трав. Девушки были одеты в мини-юбки и в одежды, у которых был запах цыганский, немножечко с цыганским запахом и хулиганским.
Blue jeans — это джинсы. Джинсы покрывали попы уже не только молодых людей, но и чиновников, обтягивали зады банковских служащих. Фотографы бегали по всем улицам, на все манифестации. Как я уже говорил, Антониони, прежде чем начать съемки фильма, прежде всего знакомился и хотел знать всех настоящих художников того места, куда он приехал.
Мы с Антониони часто обедали с „Битлами“. И часто в этих заведениях передавали друг другу сигареты. Эту сигарету должны курить все, это марихуана, а я ничего этого не понимал. А Антониони все это знал и запрещал мне брать сигарету, он меня стукал по руке. Когда входили девушки в мини-юбках, я сразу же начинал рассматривать ноги этих девушек. А Антониони делал мне вот так знак рукой, подними, мол, глаза и не смотри все время туда».
В 1996 году Энрика Антониони сняла фильм, название которого может быть эпиграфом жизни Микеланджело «Делать фильм — для меня значит жить». В фильме участвуют оба наших героя.
Тонино снимал фильмы с Де Сикой, Де Сантисом, Франческо Рози, Моничелли, братьями Тавиани. Перечислять нет смысла. В конце книги мы приводим фильмографию. Но есть еще один особый для него человек. Греческий режиссер, философ и поэт Тео Ангелопулос.
«Мы вместе сделали примерно семь или восемь фильмов, которые получили премии во всем мире. Два раза эти фильмы получили „Золотую пальмовую ветвь“ в Каннах, именно за сценарии. Очень жаль, что в России это огромное послание, учение, т. е. целую науку не собирают. Ангелопулос часто приезжает ко мне работать. Он всегда делал фильм в Греции и о проблемах Греции. Но так получалось, что это были проблемы не греческого народа, а общечеловеческие. Я считаю, что Ангелопулос нам предлагает сегодня все те же темы греческих античных драм, греческой мифологии, но они разыгрываются абсолютно в сегодняшнем дне. Это греческий философ, прежде всего.
Мы чувствуем Софокла в нем, и видим, и слышим Сократа. Это фундамент его фильмов, хотя, конечно, и тайна. Он замечательный режиссер и хороший сценарист. Он как бы выпит работой, Для него существует только работа, работа, он в этом живет, но при этом у него жена, дочери — все это есть. И даже, когда он ест или разговаривает, пьет кофе, его мысли там, в работе, между одной ложкой супа и другой ложкой. Он настоящий греческий философ».
Из маленького кабинета Тонино открывается чудная панорама муаровых холмов в игре света, и это странный монтаж с внутренней жизнью пещеры волшебника. Мы снова возвращаемся к России, к Москве. В России много друзей в среде художников, поэтов. Он любит Беллу Ахмадулину — переводчика своих стихов. Он работал с режиссерами Владимиром Наумовым, Отаром Иоселиани и Георгием Данелия. С Андреем Хржановским снято два фильма. Ему близки художники Юрий Купер и Михаил Шварцман. И Сергей Бархин — главный художник Большого театра. И глубокий, давний друг семьи, великий художник Рустам Хамдамов. Их картины в доме, память о них в сердце. Тонино любит Россию, но особенно Москву.
«А сейчас такая удивительная жизнь в Москве. Она полна всяческих идей, непредсказуемого брожения. Есть темы невероятные. Темы свободные… Тем не менее я все-таки считаю Тарковского одним из самых великих людей кино. Тарковский еще велик как человек. У него такое духовное персональное дыхание, и это слышится в фильмах. И это слышится даже в тени облаков, которые он снимает. Он ждал полчаса тени облаков, пока они начали двигаться по холмам, понимаешь? Вот. Слышится, как он двигает листья, цветы, травы в своих пейзажах. И кажется, что его взгляд направлен в высоту. И загадочны для нас его отношения с Богом, как у человека духовного.
Человек должен помнить, кто пишет книги, делает кино, кто пишет музыку, эти вопросы забывать нельзя».
Я считаю, что я вижу перед собой очень счастливого человека.
Поэт никогда не может быть счастлив. Я больше скажу — ни один человек культуры не может быть счастлив, потому что все то, что он делает, всегда сопровождается недовольством, неудовлетворением, потому что он всю жизнь думает, что он сделал мало, что он сделал не так, что это слишком скромно и недостаточно, т. е. недовольство художника самим собой.
А я все-таки думаю, что видела очень великих и счастливых или гармонично живущих людей. И мне хочется внутренне, зрительно остановить этот момент, как в финале «Соляриса» с вертикальным отъездом. Дом и люди в нем, и холмы Романьи все дальше, и я забираю все с собой, на планету моей жизни.
Тетрадь 8
ГРАЖДАНИНА МИРА
«Рай мы уже прожили. Это было детство», — говорил Тонино. Мне кажется, что всю свою жизнь он прожил в
