Осенняя охота - Екатерина Златорунская
Я блуждала в своих воспоминаниях, теряя сознание, но голоса Кати-Тани возвращали меня обратно, они звали меня, они хотели пить. Как по мановению волшебной палочки, возникла женщина в химаре, она продавала воду, двадцать рублей за бидон. Я просила ее дать воду только детям. Она делала вид, что не понимает меня, говорила на своем языке, я показывала: «Дети, дети», она качала головой – моя твоя не понимать. Я просила мужа: подскажи, как на ее языке будет слово «дети», но он не приходил мне на помощь. Таня сказала:
– Мама, тебе папа положил в кармане платья деньги.
Я с удивлением увидела на себе вместо мусорного мешка льняное платье на бретелях, в карманах лежали деньги, те, что муж сберег, какая-то огромная куча, я дала их той женщине, она пересчитала, отсчитала сдачу. Мы шли весь день в неизвестном направлении, я смачивала ключики в воде, но они хотели есть. Брикеты с едой я приклеила к их животикам, когда они были еще девочками, а не ключиками, и я не знала, как их расколдовать. Я уже не звала Марину. Я знала, что потеряла ее. Оля меня обманула. Я попала в ловушку. Ключики всё меньше звенели, видимо, воды им не хватало. У меня тоже не осталось сил. Я легла на песок.
– Мама, мы хотим во дворец, – слабо просили девочки.
Огромный дворец из белого мрамора мерцал в тумане, все время меняя очертания, окруженный белым мраморным забором, и дорожки фонтанов плыли к нему с трех сторон. Это мираж, ненастоящее. Но ключики не умолкали, тянули за цепочку вниз, я просыпáлась, дворец все сиял вдали, и фонтаны били радостно водой, словно хлопали в ладоши.
– Идем же, – звали меня девочки.
Я не могла подняться. Казалось, что кто-то душит меня цепочкой. Одной рукой я все пыталась сорвать ее с шеи.
– Девочки, отпустите меня, – попросила я.
– Мама, мы откроем тебя, – сказали ключики одинаковыми голосами. – У тебя вместо сердца замок.
Я очнулась в старом грузовике. Усатый грек в белой майке пел песню на греческом языке, и я понимала слова. Мы ехали уже по городу, я не видела море, но оно было повсюду, как дух. Мы проезжали киоски с сувенирами: оливки, мед, варенье, апельсины. Я спросила его:
– Зозимос, жива ли тетя Рая?
Ведь я ехала к ней, везла детей, но не довезла, пережила операцию на сердце. Я показала шов на груди. Кто-то мне сделал операцию, заменил сердце и украл моих детей. Они висели ключиками на цепочке. А теперь ни ключиков, ни цепочки. Но мое новое сердце уже не болит о них. Зозимос не знал, жива ли Рая. Он знал какую-то Раю, но давно ее не видел и не уверен, что это та Рая, которую я ищу. Мой шов ему понравился. Аккуратный. Красивый.
По улице бегали дети, и из всех домов тоже смотрели детские лица.
– Как много здесь детей.
– Да, – согласился Зозимос, – это город детей. Может быть, и ваши здесь.
Я сразу увидела нужный поворот к Раиному пансиону. Дальше пешком. Тут близко.
– Тут всё близко, – сказал Зосимос. – А лучшая таверна в городе у Илиодора. Приходите обедать. Сегодня поймали осьминога.
Я шла по знакомой дорожке к морю. На песке валялись ласты, мячики, плавательные круги. Три девочки на берегу показались мне знакомыми. Я смотрела на их абрикосовые от солнца спинки с отведенными лопатками. Одна из них обернулась, улыбнулась. Это была Марина.
Вышел мой муж. Он совсем не изменился за эти десять лет, что мы не виделись. Он рассказал мне, что это он отправил письмо от имени Раи. Она давно умерла, и ее дочь здесь, только не Элоиза, а Зина, такая же рыжая девочка, а Элоиза – это он сам.
– Я думал, что ты меня узнаешь по глазам.
Все эти годы он перевозил детей, спасал всех, кого мог спасти.
– А нас, почему ты так надолго оставил нас одних? Как трудно и страшно мы жили… – Я стала рассказывать, но он меня перебил:
– Я знал, что с вами все будет хорошо, ведь ты загадала – всегда вместе, а я продолжил – жить здесь вечно.
Он улыбался.
– Что же ты плачешь? Ведь все сбылось. Все сбылось.
Библиографическая справка
Редактор альманаха «Осенняя охота»
Анн Падерин, филолог, краевед, преподаватель саамского языка в МГЛУ.
Живет в с. Луявврь. Не замужем.
В свободное время увлекается охотой и рыбной ловлей.
Приложение: фотография А. Падерин.
Анна – светловолосая женщина тридцати лет, сфотографирована на крыльце своего дома. На ней рубашка, жилет и коричневые брюки. Она обнимает собаку – белого лабрадора по кличке Мун («Мороз»).
П. С. Мун, так полюбившийся нашим читателям, передает всем дружественный привет и желает приятного чтения.
А читатели, оформившие ежегодную подписку на наш журнал, получат в подарок настенный календарь с фотографиями Муна.
Благодарности
Писательство – дело сложное и одинокое, но когда книга окончена – понимаешь, что рядом, во время тяжелого и беспросветного придумывания, воплощения, переписывания, было столько важных и дорогих людей, без которых ничего бы не было, или было, но совсем не так, поэтому так важно автору выразить благодарность дорогим людям, сопровождающим его на этом интересном пути.
Моему папе. Его уже семь лет нет на этом свете, но любовь к скандинавской литературе и вообще литературе началась с совместных походов в библиотеку. Именно он показал мне художественный мир Астрид Линдгрен, ставший миром моего детства.
Родным людям: моей маме Наде, сестре Тане, моей племяннице Маше – за заботу, любовь, юмор и время для писательства, за чувство семьи и тыла. а Тане – за открытие скандинавских детективов, именно она рассказала мне об авторах Пере Валё и Май Шёвалль.
Моим прекрасным дочкам Вере, Соне, Ксюше – за постоянное чувство любви, вдохновение, понимание и счастье быть их мамой.
Моему любимому мужу Коле. Он редактировал, корректировал, исправлял черновики, искал вместе со мной маршруты сквозь Швецию, помогал писать полицейские протоколы, утешал, бодрствовал со мной ночами, всегда был рядом и любил эту книгу.
Моему агенту Ольге Аминовой и литературному агентству и школе «Флобериум» – за понимание, чуткость, веру и сопровождение на всем моем литературном пути.
Моим друзьям:
Андрею Юрьеву, подарившему мне название рукописи холодным осенним вечером.
Михаилу Турбину, подарившему мне прекрасное письмо о рыбалке.
Дмитрию и
