Плавающая черта. Повести - Алексей Константинович Смирнов
Губы Греммо зашевелились.
"Возьмите", - разобрал Зимородов.
Зиновий Павлович испытал злость. Почему бы и нет, черт побери? Носовой платок присосался к его руке, стал ее продолжением. Носовым платком он поднял трубку, молча поднес к уху. Эфир терпеливо ждал. Доктор не выдержал.
- Слушаю вас, - пропищал он измененным голосом.
- Иммануил, ты? - каркнула трубка, и Зимородов отшатнулся.
Греммо услышал. Он забормотал:
- Итак Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил.
Зимородов ответил ему страшным взглядом, а в трубку сдавленно произнес:
-Да.
- Кто это? - насторожилась трубка. - Эй, там! Ты кто такой?
Зиновий Павлович принялся кашлять, не будучи в состоянии подобрать правильный ответ. Трубка перешла на короткие гудки.
Греммо держался за сердце и смотрел на вешалку.
- Мужская куртка, - пролепетал он. - И тапки мужские.
- Неважно, - оборвал его Зимородов. - Уходим отсюда, и быстро.
Пациент не сопротивлялся и позволил вывести себя на лестницу, посадить в лифт и доставить на первый этаж. Уходя, Зиновий Павлович аккуратно притворил дверь и комично пошаркал ногами, словно собака, бросающая лапами землю. Ему показалось, что так он сумеет замести следы, что было, конечно, избыточно.
Там, на первом этаже, Зиновий Павлович притиснул Греммо к почтовым ящикам.
- Слушайте внимательно, Ефим, - Зимородов говорил негромко, почти шипел, но слова его были подобны раскатам малого колокола. - На этом мы с вами точно прощаемся. Мы расстаемся навсегда. Вы больше не покажетесь в моем кабинете. Можете жаловаться кому угодно. Ваших товарищей я не боюсь. На вашего покойного брата мне наплевать. Ваши деньги мне не нужны. Вы поняли? Хватит. С меня достаточно.
- Но у меня снова шумит в ухе, - взмолился Греммо.
- Подите к черту с вашим ухом. С вашими руками. Захватите с собой вентилятор. Женитесь на Мимозе. Отвяжитесь от меня. Мне нет дела до ваших перезрелых исканий. Ходите по салонам, квартирам, притонам, ищите гастарбайтеров, питайте к ним чувства - только не трогайте меня. Я выставлю вас за дверь. Спущу с лестницы. Запру в сумасшедший дом.
Зимородов грубо встряхнул Греммо, оттолкнул. Тот не сопротивлялся. Доктор не стал размениваться на прощальные взгляды и молча вышел на улицу. Зиновий Павлович был не на шутку рассержен: голова втянута в плечи, глаза сощурены, челюсть чуть выдвинута вперед, губы плотно сжаты. Он сбежал по ступеням, шагнул с тротуара на проезжую часть. Трамвайная остановка маячила спасительным ориентиром.
Греммо среагировал вовремя. Он тенью метнулся вперед и успел вцепиться в рукав Зимородова, когда свирепый черный автомобиль с тонированными стеклами уже налетал, готовый сшибить Зиновия Павловича, как кеглю. Откуда он взялся и где разогнался, никто не успел заметить. Греммо выдернул Зимородова буквально из-под колес. Автомобиль не стал притормаживать и темным болидом унесся вдаль.
Зимородов присел на поребрик. Его трясло; волосы у доктора стояли дыбом.
Глава 8
- Видите, - сказал Греммо, - отныне мы связаны накрепко. Нам друг без друга не обойтись. Придется вместе идти до конца.
Клацая зубами, Зиновий Павлович отозвался:
- Не удивлюсь, если вы сами прикончили вашу Жулю, меня же таскаете по местам преступлений в надежде подставить. Глупость? Но вы же не в своем уме. Почему именно меня, что я вам сделал? Я жил спокойно и знать вас не знал.
- О нет, - рассмеялся Греммо, подтверждая смехом свое помешательство. - Я никого не прикончил. И подставил вас вовсе не я. Это все парикмахерская. Это они позвонили и сдали нас. Они все заодно.
- А ведь меня предостерегали от двойных отношений, - с горечью произнес Зимородов.
- Не понимаю, о чем вы говорите, но похоже на правду - увязли.
Зиновий Павлович тупо разглядывал руку Греммо, замершую в полуметре от его лица. Наконец, он сообразил, что она означает, и после недолгих колебаний принял ее, встал. Ноги оставались ватными, голова чуть кружилась. В ушах звенел миллион комаров, перед глазами плавали прозрачные пиявки. Ефим придержал его за талию.
- Знаете, что? Пойдемте ко мне. Выпьем по рюмочке. Я не увлекаюсь, но иногда другого выхода нет.
- Вот, - горько поддакнул Зимородов. - Правильно! К черту ее, профессиональную гордость. Этика пусть отправляется туда же. Еще утром я слыхом о вас не слыхивал, Греммо. Будь прокляты ваши советчики.
Ефим не обиделся.
- У вас шок. Вам, может быть, и не до этики, зато мне очень даже до нее. Она подсказывает единственное правильное решение. Осторожнее, не споткнитесь.
Зимородов открыл, что он уже какое-то время идет, ведомый Греммо, и незаметно покрыл половину пути. Налетевший ветер качал табличку с номерами трамваев, будто отчаянно сигналил ему; Зиновий Павлович приближался. Но поводырь увлек его мимо, и призыв превратился в прощание. Они окунулись в зрелую зелень дворов, где дети играли в классики; мужчины в майках беседовали под сенью лип, разделенные напитками и закусками. Пахло асфальтом и воблой.
С каждым шагом Греммо становился все более церемонным.
- Сюда, - он прыгнул на газон, отвесил поклон и указал направление.
Чувствуя себя беспробудным дураком, Зимородов шел до двери, пока не уперся в нее. Ефим подскочил, отомкнул.
- Осталось немного...
Зиновий Павлович, непроизвольно отзываясь на заботу, взялся за перила, как если бы ему и впрямь было трудно идти по случаю сердечного приступа.
Греммо приговаривал в спину:
- Так, так, молодцом.
Зимородов одолел последний пролет, Ефим крался следом.
- У меня замечательные соседи, - бормотал он. - Артура я уже называл. Мы с ним похожи, он такой же бирюк, - Греммо вставил ключ. - Ну, да я вам рассказывал. А семейная пара - вы будете очарованы, если они дома...
Дверь распахнулась, повеяло сразу всем - плесенью, зимней обувью, свежесваренным супом харчо. Греммо суетился - было видно, что гости ему в диковину, и он, немного отвлекшийся от пережитых страхов, доволен приходом доктора. Зиновий Павлович задержался на пороге, чтобы снять обувь. Он неуклюже уперся каблуком, раскорячился меж косяков, и тут в прихожую впорхнула женщина лет сорока, затянутая в фартук.
- Ефим, у меня сегодня... - заговорила она и осеклась при виде Зимородова. - Здравствуйте! - женщина опомнилась, отряхнула руки
