Плавающая черта. Повести - Алексей Константинович Смирнов
Елена Андреевна ответила ему откровенно неприязненным взглядом.
- А вот я не люблю, когда вот так начинают вызнавать, что не касается...
Зимородов попытался выправить положение:
- Коллега опасается несчастной любви. Он всегда торопится с выводами. Горячая душа.
Тем временем наружность Греммо и выражение его лица если и напоминали о чем-то горячем, то в нехорошем смысле. Первым в голову приходил антонов огонь.
- Вот вам я скажу, - решительно заявила хозяйка, испепеляя взором Греммо и обращаясь к Зимородову. - Ходил. С противной рожей, вылитый бандит. Молчун. Караулил ее. Она звала его Галактионом, однажды я слышала. Здесь вокруг все такие - Серапионы, Галактионы, Гамлеты, Венеры.
- Соотечественник, - нахмурился Зиновий Павлович.
- А не знаю. Ходил, и все. Хотя что это я? Иммануил. Вот как она его называла.
Греммо стоял бледный. Елена Андреевна торжествовала.
В кабинет просунулась голова. Шагнула нога, небритая. Вернувшаяся Мимоза оказалась отталкивающей коротышкой. Маленькая, круглая и черная, в синем фартуке. Над губой пробивались усики. Глаза напоминали маслины, бюст образовывал единое целое с животом. Ростом же Мимоза не дотягивала даже до впалой груди плюгавого Греммо.
Зимородов машинально спросил:
- Как же вы стрижете?
- Скамеечку ставлю, - пролопотала Мимоза, нисколько не удивленная. - Елена Андреевна, я на месте. Если что.
Греммо подался к Мимозе, но та укатилась, и Зиновий Павлович, воспользовавшись паузой, вцепился в его плечо.
- Скорее, Ефим. Не будем злоупотреблять. Мы не сыщики, - добавил он с виноватым смешком и покосился на хозяйку с намерением убедиться, что это признание засело в ее памяти.
- Эта Мимоза...
Зимородов зашипел растревоженной коброй:
- Идемте отсюда, живо!
Елена Андреевна взирала на них уже с нескрываемым сомнением. Очевидно, они перешли в своих следственных действиях некую грань. Зимородов расплылся в невозможной сладости, отвесил поклон и выволок упиравшегося Греммо из салона.
- Надо пользоваться случаем! - Греммо высвободился и превратился в барана: выкатил глаза и расставил ноги так, что было не столкнуть. - Больше нас сюда не пустят! Разговаривать точно откажутся! Эта Мимоза наверняка в курсе...
- Знаете, что, господин Греммо? Не нужны мне ваши деньги.
Тот помолчал и вдруг улыбнулся. Эта улыбка не сулила Зиновию Павловичу ничего хорошего.
- Мы имеем сухой остаток, голый факт: девушка пропала. Это не плод моего воображения. Мы с вами мужчины или нет? Вы же не хотите, чтобы она вам являлась во сне.
- Она не явится. Я ее знать не знаю. Разве что с вами, рука об руку.
- Тоже вариант. Вам ни к чему такая известность. Врач должен блюсти человеческий облик, это важно. Если он окажется нечеловеческим, вам не помогут дипломы.
- Известность обеспечится, конечно же, вашими стараниями? Вы бредите, Ефим. Никто не станет вас слушать. Я не сделал ничего плохого, а вся эта история нелепа и высосана из пальца.
- Я найду благодарных слушателей. Вы шарлатан. Деньги взяли, а у меня, между прочим, снова сильно шумит в ухе. Кроме того, своими действиями вы ввергли меня в опасный стресс.
Зимородов всплеснул руками:
- Я, что ли, влюбил вас в эту несчастную?
- Если угодно - да. Вы меня просветили. Вам и отвечать за вулкан, который проснулся и вовсю извергается.
- Вы - вулкан?
- Да, я он, - подтвердил Греммо.
Зимородов опустился на ступеньку, закрыл руками лицо. Потом уронил их между колен, понурил голову и замер в "позе кучера". Аутотренинг позволял мгновенно расслабиться -расширить сосуды, замедлить сердцебиение. Это продолжалось минуты две, Греммо не мешал. Наконец, Зиновий Павлович очнулся.
- Никакой Мимозы, - изрек он решительно и безнадежно. - Сейчас я отправлюсь с вами по известному адресу. Там у нас с вами состоится расчет. На том мы простимся и впредь никогда не увидимся.
Глава 6
Жуля Искандарова обосновалась в девятом этаже панельного дома-корабля. Идти было недалеко, Греммо и Зимородов управились быстрым шагом за десять минут. Ефим отчасти утратил рвение, предчувствуя худшее. Если в салон он бежал вприпрыжку, то теперь перешел на целеустремленную ходьбу. В ней сохранялась неотвратимость, но не было радости предвкушения.
- Сначала позвоним, - предложил Греммо. - Дайте номер.
Он нащелкал цифры, прислушался.
- Шумит же в ухе, - ядовито напомнил Зимородов. - Слушайте вторым.
Греммо оставил реплику без ответа. Он выслушал двадцать гудков, сменившихся отбоем, и вернул доктору бумажку.
- Попробуйте вы.
- Это зачем же? Никто не берет.
- Может быть, меня заблокировали.
- Как вас могли узнать? Вы что, называли телефон?
Ефим покраснел.
- У меня была визитка, я оставил. Сейчас вспоминаю. Тогда я думал, что машинально, и не понимал, что мною руководит чувство. Я всем оставляю визитки.
Зимородов покорно достал мобильник. Он не стал спорить, предугадывая новые беды: бред отношения в сочетании с бредом ревности и преследования. Зиновий Павлович безропотно прослушал гудки и вопросительно взглянул на Греммо.
- Ее телефон, однако, в работе, - заметил тот. - Он не выключен и не находится вне зоны доступа.
- Верно подмечено, - кивнул Зимородов. - И если с вашей возлюбленной что-то не так, если она чья-то жертва, то мы с вами только что засветились.
- Ерунда, - фыркнул Греммо. - Мало ли кто мы и что? Мы не сказали ни слова.
- У вас же был опытный брат, - мягко ответил Зиновий Павлович. - Вам ли не знать, что базами данных торгуют на каждом углу. А мало-мальски уважающий себя злодей без нее просто не обойдется. Особенность преступления в том, что приходится учитывать и предусматривать вещи, которые нормальному человеку не придут в голову.
- Вы издеваетесь, - насупился Греммо.
- Ни в коем случае, - воодушевленно возразил Зимородов и бесцеремонно подтолкнул его в спину. - Марш вперед!
Но прошли они не дальше домофона, который при виде гостей вжался в дверь и решил стоять насмерть. Он поглядывал на них исподлобья всеми своими кнопками. Прикосновение пальца Греммо домофон перенес стоически. Он наполнился угрюмым торжеством, когда набор номера завершился, и старательно запищал, отлично зная, что ничего другого эти двое не дождутся.
Зимородов и Греммо беспомощно переглянулись.
- Подождем кого-нибудь, ничего не попишешь.
- Нет, черта с два, - Греммо направил домофону змеиную улыбку и набрал наобум. -Пустите, рекламная почта, - попросил он, когда динамик ответил.
- Иди и удавись, - предложил домофон и отключился.
Греммо обернулся
