Плавающая черта. Повести - Алексей Константинович Смирнов
- Жуля, - пробормотал он.
- Как вы ее назвали? - Зимородов демонстративно вытянул шею, приложил к уху ладонь.
- Это заведующая так ее назвала. Жули, сказала, нету давно.
- Этнос непонятный. Вы говорили, она нездешняя?
- Ну, черненькая, да. Скорее всего. Их здесь много.
- Я вас заклинаю, Ефим, - Зимородов потянул Греммо с лестницы и преуспел. Тот сошел на землю и сразу стал ниже ростом, как ему полагалось. - Приезжая, южанка. Устроилась в парикмахерскую. Откуда у нее личный врач?
Греммо морщил лоб, пытаясь понять.
- Квартира же есть, - наконец выдавил он. - Может, у нее богатые родственники.
- Может быть, - согласился Зимородов. - Съемное жилье, да. Но дело не в этом. Тут диаспора. Свои обычаи, правила. Совсем другой культурный слой. Не в их традициях обзаводиться личными психологами и неврологами, работая при этом в парикмахерской.
- Не обязательно быть личным. Вы принимаете ее в диспансере.
- Да у нее, может статься, и регистрации нет, какой диспансер? Я даже уверен, что она нигде не значится...
Ефим пришел в состояние нетерпения.
- Кто так глубоко копает? Вы что, из миграционной службы? Заведующей наплевать. Мало ли, кто у кого лечится! Идемте, Зиновий Павлович, раз уж пришли. Я уверен, вы ее одолеете без труда.
Зимородов не успел оглянуться, как тот уже взлетел на площадку, потянул на себя дверь и замер в приглашающем ожидании. И десятью минутами позже Зиновий Павлович был вынужден признать, что Греммо разбирается в людях отчасти лучше, чем он сам. Во всяком случае, в некоторых - из круга, в котором Зимородов оказывался довольно редко.
Заведующая парикмахерской не стала смотреть документы и вообще не спросила у Зимородова, кто он такой. Цивилизация не коснулась ее, про римское право она не слышала и не смотрела западных детективных фильмов- У нее не возникло ни тени подозрения.
Зимородов, стараясь быть убедительным и выглядеть искренне взволнованным, сказал одно:
- Я доктор, у вашей сотрудницы серьезное нервное расстройство... так мне кажется. Мне нужно с ней повидаться, я за нее отвечаю..
Этого хватило, чтобы хозяйка выложила все, что знала и предполагала о Жуле.
Ей, хозяйке, было прилично за пятьдесят.
Наметанный глаз без труда узнавал в ней дитя бухгалтерии, скромно разбогатевшее; возле салона был припаркован маленький заграничный автомобиль - несомненно, принадлежавший ей. Хозяйка выглядела ему под стать: с такими же багажником и капотом. Одинокая, вдовая, в ожидании внуков от взрослых детей, она сожигалась внутренними чертями, томилась по близости не пойми с кем. Принадлежала к сонму любительниц "полян" - застолий с такими же "девками", где не упускала треснуть водочки, вволю покушать и спеть.
Респектабельный Зимородов лишил ее кислорода в груди.
Тот нервничал, и хозяйка мечтательно вообразила, что волнение вызвано не только пропажей ее работницы.
- Можно просто Лена, - предложила она.
Греммо закусил ноготь. С ним разговаривали иначе, ему предоставили обходиться "Еленой Андреевной".
- Елена, - с чувством повторил Зимородов. - Леночка. Помогите нам.
Он мгновенно увлекся: не хозяйкой - драматургией. Талант, погибавший на унылых медицинских подмостках, в натурной съемке вдруг возгорелся.
- Как же мне вам помочь, - задумалась хозяйка.
Зимородов воровато огляделся, подался вперед:
- Не скрою, у меня есть личный интерес, - добавил он и вроде как испугался, выставил руки: - Нет, не подумайте! Но если с ней что-то нехорошее, я пострадаю.
Елена Андреевна отозвалась ростом тревоги:
- За что же страдать, вы же не сторож ей...
- Как же не сторож, именно сторож. Вы же знаете, какие девицы глупые - прыгнут с высоты, наглотаются таблеток, порежутся. Что, если ей надо в больницу, а я не подсуетился? Вот живой очевидец, - доктор кивнул в сторону Греммо, который моментально вытянулся. -Говорит, на ней лица не было.
Хозяйка покосилась на Ефима.
- Я уж решила, влюбился гражданин и подбивает клинья.
- Я? - возмутился Греммо, и Зимородов подал ему знак заткнуться.
- Мало ли, - отозвалась Елена Андреевна, серьезностью лица приравнивая такую возможность со стороны Греммо к покушению на убийство. - Ну что же я могу рассказать? Жуля, фамилия Искандарова, приехала откуда-то... - Она махнула рукой. - Кто их разберет, откуда они, - хозяйка полезла в папку перерывать немногочисленные бумаги. - Вот адрес есть, - она замолчала. - Как же вы, доктор, не знаете адреса? Есть же карточка.
Зимородов состроил гримасу.
- Все неофициально. Карточка на руках. - Предупреждая новые выпады, он доверительно добавил: - Вы же знаете, Лена, как такие устраиваются. Очевидно, прописки нет.
- Да и бог с ней, кто ее будет проверять, - согласилась хозяйка. - Вот телефон, запишите...
Зимородов списал и адрес, и телефон.
- Мы страшно переживаем, - продолжила та. - Хотели даже в милицию. Но разве станет милиция заниматься какой-то мигранткой? Пропала - еще и лучше. На звонки не отвечает. А поехать проведать... - Она осеклась. - Страшно, - хозяйка округлила глаза. - Вдруг там она... лежит.
В дверях зашевелился Греммо.
- Вы говорите - мы. А зал пустой.
Сглаживая впечатление, Зимородов подхватил:
- Да, у вас и в самом деле не густо с людьми.
- Так работниц всего двое, теперь одна. Мимоза, наверное, опять отошла, сейчас получит по шее...
Греммо, не понимавший, что портит картину, не унимался:
- И тогда ее не было, вашей Мимозы, в последний день.
- Это мой ассистент, - пожаловался на Греммо Зимородов.
Хозяйка взирала на того с растущим подозрением.
- Как-то вы это нехорошо произносите - "последний день". Не надо так говорить. Беду накликивать.
- Да, вы лучше помолчите, Ефим, - кивнул Зимородов. - Очень жаль, что не было вашей Мимозы. Они дружили? Может быть, она что-то знает.
- Ничего мы не знаем, я же говорю! - возопила хозяйка. - Маемся в неизвестности. Мимозе тогда понадобилось срочно уйти, я не стала вникать. У нее постоянно что-то. Может быть, кофе? - спохватилась она, сообразив, что видный и статный доктор вскорости испарится. В предложении уже обозначилась безнадежность. Елена Андреевна прощалась с иллюзиями.
Спохватился и Зимородов. Его поведение все меньше походило на действия заботливого доктора.
- Вам зачтется, - пообещал он и начал пятиться к выходу. - Вы человек большого сердца. При мысли, что на свете существуют такие люди, становится легче жить.
Но у Греммо еще остались вопросы.
- К ней кто-нибудь ходил, к Жуле? Я
