Почтальонша - Франческа Джанноне
– А как же твой красавчик-американец? Бедняга шлет тебе телеграмму за телеграммой. Хоть бы ответила ему, что ли…
Лоренца помрачнела.
– Может торчать в своей Америке сколько ему вздумается.
В следующее воскресенье Томмазо повез ее обедать в тратторию в Лечче. Они ели жареный хлеб с сыром и выпили целую бутылку «Донны Анны». После обеда прогулялись до пьяцца Сант-Оронцо, и там, у подножия статуи покровителя города, Томмазо встал на одно колено и достал из кармана коробочку, обтянутую красным бархатом.
У Лоренцы перехватило дыхание. На миг ей захотелось броситься прочь, сбежать куда глаза глядят, лишь бы не стоять сейчас здесь, на площади, рядом с Томмазо.
Но увидев, с какой отчаянной и безоглядной любовью он смотрит на нее, стоя на одном колене, как его глаза безмолвно обещают ей преданность и говорят: «Я никогда тебя не брошу», Лоренца сказала «да» и позволила заключить себя в объятия.
Томмазо настоял на том, чтобы уже на следующий день собрать семью и сообщить всем эту важную новость. Казалось, он не может сдержать переполняющую его радость, но в то же время в его голосе чувствовались тревога и нерешительность – словно он опасался, что Лоренца передумает и вернет ему кольцо со словами: «Прости, я ошиблась. Мне нужен не ты. Ты никогда мне не был нужен».
Поэтому Лоренца согласилась пригласить семью на ужин к Томмазо и даже придумала повод: ему хочется отблагодарить всех за рождественский вечер.
Томмазо по-прежнему жил в одной из квартир, принадлежавших семье Джулии: после смерти жены ее родители настояли, чтобы он там остался. «Ты нам уже как сын», – говорили они, обнимая его.
Агата вошла в квартиру и застыла с открытым ртом, оглядываясь по сторонам. Жилище оказалось не слишком просторным, но обставленным с безупречным вкусом: полы во всех комнатах покрывали персидские ковры, диваны были из орехового дерева и бархата, окна драпировали атласные шторы, в гостиной стояли столики из эбенового дерева с мраморными столешницами, на стенах висели картины в золоченых рамах…
– Какой чудесный дом! – восхитилась Агата, усаживаясь на диван в гостиной, в то время как Антонио опустился в кресло с резными подлокотниками, выглядевшее крайне неудобным.
– Не моя заслуга, – усмехнулся Томмазо. – Обстановкой занимались тесть с тещей… бывшие тесть с тещей, – смущенно поправился он и покосился на Лоренцу.
Та ответила ему полуулыбкой и принялась лениво бродить по гостиной, проводя рукой по мрамору, касаясь безделушек и обивки диванов, разглядывая семейные портреты на стенах.
Томмазо приблизился к ней и прошептал на ухо – словно прочитав ее мысли:
– Если тебе что-то не нравится, можешь поменять по своему вкусу. Для меня главное, чтобы здесь была ты.
Лоренца благодарно улыбнулась. На самом деле ей не нравилось в этом доме ровным счетом ничего. Все казалось старомодным, вычурным и каким-то давящим. Здесь словно нельзя было находиться иначе как при полном параде.
Вскоре подтянулись и остальные гости – Анна с Карло, Роберто и Джованна.
– Этот дом совсем на тебя не похож, – с ходу заявила Анна, снимая пальто.
Томмазо кивнул.
– Знаю. Но скоро здесь все изменится. – Он посмотрел на Лоренцу и с улыбкой предложил пройти в столовую: – Надеюсь, вы голодны. Я четыре часа провел у плиты.
– Ничего себе, – воскликнула Агата, пытаясь встать с дивана. – Ты еще и готовить умеешь!
Роберто подал ей руку. Агата оперлась на нее и с кряхтением поднялась на ноги.
Когда все расселись за столом, Томмазо откупорил две бутылки красного вина без этикеток и разлил по бoкалам. Карло пригубил свой напиток.
– Хорошее, – одобрил он. – Примитиво, верно?
– Да, я взял разливное в остерии, – пояснил Томмазо. – Кстати, а твое красное когда можно будет попробовать?
Карло поставил бoкал.
– Ну, пока еще рано…
Ужин прошел в приятной и веселой атмосфере. Агата после каждого блюда не уставала повторять, что «это просто объедение». А Лоренца заметила, что у Томмазо есть талант поддерживать беседу со всеми, интересуясь тем, что важно для каждого. Он был внимательным, но не навязчивым.
Когда пришло время десерта, Лоренца, сидевшая рядом с Томмазо, бросила на него вопросительный взгляд. Он наклонился к ее уху и прошептал:
– Да, я сам скажу, не волнуйся.
Томмазо отправился на кухню и вернулся с большим тортом, покрытым шоколадной глазурью. Водрузив его в центр стола, он признался:
– Это, правда, делал не я. Прямиком из кондитерской.
Пока все брали по кусочку, Лоренца поднялась и встала рядом с Томмазо во главе стола. Он обнял ее за талию и одарил невероятно нежным взглядом.
Агата тут же заерзала на стуле, не в силах сдержать нетерпеливую улыбку.
– Я так счастлив поделиться с вами этой новостью… Вы не представляете насколько, – начал Томмазо. – Мы с Лоренцой… в общем, мы решили пожениться.
Агата радостно вскрикнула и захлопала в ладоши.
– О пресвятая Мадонна! – она вскочила со стула и кинулась обнимать сначала дочь, а потом Томмазо. Антонио поднялся и крепко пожал руку будущему зятю.
– Я рад, что она выбрала тебя, – сказал он.
Затем он приблизился к Лоренце и устремил на нее пристальный взгляд.
– Значит, решено? – спросил он.
Она кивнула с улыбкой. Антонио притянул ее к себе и крепко обнял.
– Я так за тебя счастлив, – прошептал он ей на ухо.
Карло тоже поздравил молодых, сияя от счастья, как ребенок, и разлил всем вино.
– За жениха и невесту! – провозгласил он.
После него Лоренцу и Томмазо поздравил Роберто. А следом подошла Джованна; ее глаза были полны слез умиления.
– Я всегда плачу на свадьбах, – пролепетала она дрожащим голосом.
Среди смеха, объятий и всеобщей кутерьмы одна лишь Анна осталась сидеть на своем месте, словно окаменев.
«А как же Даниэле? И ваша с ним любовь?» – хотелось ей спросить у Лоренцы прямо здесь, при всех, оборвав эти поспешные и… неоправданные, на ее взгляд, изъявления радости. Она настойчиво пыталась встретиться взглядом с племянницей, но очень скоро поняла, что та намеренно ее избегает. Карло и Антонио, сидевшие рядом, переглядывались с полуулыбками на лицах.
Странно, подумала Анна, приподняв бровь. Ей показалось, что во взглядах обоих братьев промелькнуло облегчение. Впрочем, нет, она наверняка ошиблась.
* * *
На следующее утро Лоренца подошла к дому Анны, как обычно, с опозданием.
– Доброе утро, тетя, – довольно сдержанно поздоровалась она.
– Доброе… – отозвалась Анна.
Они двинулись дальше в молчании.
– Я не могла дождаться, когда останусь с тобой наедине, – наконец сказала Анна.
– Зачем? Хочешь извиниться за вчерашний вечер? – сухо спросила Лоренца.
– Прости. Ты же знаешь, мне тяжело…
– Да, мы все это уже знаем, – перебила ее Лоренца. – И больше этому не удивляемся, как видишь.
Анна нахмурилась.
– Почему ты так резка со мной?
– И ты еще спрашиваешь? Тебе стоило лишь встать со стула, выказать хоть каплю радости за нас.
– Я была бы рада за тебя, если бы ты сама была счастлива по-настоящему.
– С чего ты взяла, что это не так?
– Лоренца, – глубоко вздохнула Анна, – я знаю тебя с самого детства…
– Что ж, я выросла и изменилась, если ты не заметила.
Анна остановилась.
– А как же Даниэле? Ты готова так просто от него отказаться?
– А ты его где-то видишь? – развела руками Лоренца. – Он не здесь. Не со мной.
– Ты же знаешь, что он вернется. Зачем лишать себя счастья с любимым?
– Ты ошибаешься. Я его больше не люблю.
– Лгунья, – покачала головой Анна,
