Почтальонша - Франческа Джанноне
Как там у вас дела? Расскажи мне что-нибудь хорошее. То, что тебя радует. Вы уже отметили день рождения Карло? Я отправил ему письмо с поздравлениями, надеюсь, он получил его вовремя!
У меня есть одна хорошая новость и одна не очень. С какой начать? Дай подумать… О'кей, начну с хорошей.
Мариза посмотрела мои эскизы мужской одежды, и они очень ей понравились. Она показала их владельцу магазина, мистеру Джеймсу, и… угадай-ка! Он хотел бы продавать такие вещи у себя, по крайней мере некоторые из них. И он хорошо платит… Let's see how it goes, сказал он, то есть «посмотрим, что из этого выйдет».
Я знаю, что сейчас крутится в твоей головке. Дыши. Помни, что я люблю тебя. И что хочу быть с тобой. И все, что я делаю, я делаю для нас, ради нашего будущего.
Успокоилась немного?
О'кей.
Теперь менее приятная новость. Пока что я не могу вернуться. И к Рождеству тоже не смогу, хотя и обещал тебе. Мне понадобится некоторое время, чтобы создать коллекцию. Я не могу отказаться, не могу упустить такую возможность. Уверен, что ты тоже это понимаешь.
Не разочаровывайся и не грусти, прошу тебя. Одна лишь мысль об этом причиняет мне боль. Наше совместное будущее всего лишь ненадолго отдалилось. Не бойся. Слышишь? НЕ БОЙСЯ. Я люблю только тебя. Тебя и никого больше. Мы выдержали вдали друг от друга семь месяцев и сможем потерпеть еще немного, я уверен.
Ответь мне сразу же, прошу тебя. Скажи, что все в порядке.
Лоренца положила письмо на стол и заметила, что руки у нее дрожат. Сердце билось еще быстрее – но теперь уже от злости. Нет, он не любил ее по-настоящему, подумала она. Он больше не вернется. Он оказался лжецом. Таким же, как все. Как ее отец.
18
Февраль 1948 года
Анна набросила на плечи шерстяную шаль, налила в чашку теплого молока и, выйдя в сад, села на скамейку. Больше всего на свете она любила первые минуты нового дня, отмеченные привычными утренними ритуалами. Только здесь, в своем уголке, вдали от всякого шума, Анна чувствовала себя по-настоящему умиротворенной и могла навести порядок в мыслях.
Вчера она встретила Джованну в городке – та брела, понурив голову, с подавленным и смирившимся видом. В какой-то миг Анне даже почудилось, будто подруга подняла на нее глаза, ища встречного взгляда, но, возможно, то была лишь игра воображения.
– Bonjour, maman, – Роберто неожиданно возник у нее за спиной и, наклонившись, чмокнул мать в щеку.
– Bonjour, mon chéri, – ответила Анна, ласково погладив сына по голове.
Роберто присел рядом с ней на скамейку. Его волосы торчали во все стороны, а глаза еще были затуманены сном. Подтянув колени к груди, он положил голову Анне на плечо. Ему уже исполнилось пятнадцать, но иногда он по-прежнему вел себя с ней как ребенок.
– О чем ты задумалась? – сонным голосом спросил он. – Ты была будто не здесь…
Анна поднесла чашку к губам и сделала глоток.
– О Джованне, – наконец ответила она.
– Ты по ней скучаешь?
– Да. Очень.
Роберто выпрямился и посмотрел на мать.
– Так пойди и скажи ей об этом.
– Она и так знает. Надеюсь.
Он скептически приподнял бровь – совсем как Анна, когда бывала недовольна.
– Но если ты ей не скажешь, откуда ей знать наверняка?
Анна горько улыбнулась.
– Все не так просто. Это… Как бы тебе объяснить? Джованна словно под злыми чарами. А я не знаю, как их развеять.
Роберто задумчиво поджал губы.
– Знаешь, – сказал он после паузы, – бывает, что одни чары можно победить только другими, куда более сильными.
Анна пожала плечами.
– Может быть. Но я понятия не имею, что это за чары.
– Ваша дружба. Вот что это за чары, я думаю.
Анна с нежностью посмотрела на сына и взъерошила ему волосы.
– Каким мудрым растет мой мальчик! – улыбнулась она.
Роберто поднялся и потянулся.
– А то! – подмигнул он. – Папа тоже всегда говорит, что я мудрый. Весь в него.
И он лукаво ухмыльнулся – точь-в-точь как отец.
– Слушай! – воскликнула Анна, тоже поднимаясь со скамьи. – Твой отец, конечно, очень умен. И хитер как лис, – добавила она, направляясь к дому. – Но мудрость – это точно не про него.
Позже, крутя педали велосипеда под пасмурным и ветреным небом, она вновь задумалась над словами сына. А что, если он прав? Если ей и правда стоит просто пойти к Джованне и сказать, как сильно она скучает? Напоминать ей каждый день, если понадобится, о своей дружбе. Может быть, решила она, доброе волшебство и впрямь способно со временем развеять злые чары.
Погруженная в раздумья, она добралась до окраины городка – с последней телеграммой на сегодня – и остановила велосипед у ветхого дома с облупившейся штукатуркой и деревянной дверью, выщербленной в нескольких местах. На стук вышел рослый мужчина со смуглой кожей и мускулистыми руками. Через его плечо Анна разглядела устилавшие пол табачные листья. Посреди комнаты сидели женщина и двое ребятишек, мальчик и девочка. Скрестив ноги, они раскладывали очищенные листья по картонным коробкам. Анна протянула мужчине телеграмму. Тот небрежно кивнул, забрал бумажку и захлопнул дверь.
Вскочив обратно в седло, Анна направилась в центр, но, отъехав на несколько метров, притормозила и сверилась с часами. Так, час дня – значит, Джулио сейчас наверняка в церкви. Недолго думая, она развернула велосипед и, борясь со встречным ветром, понеслась прямиком в сторону Контрады Ла-Пьетра.
Стоило Джованне открыть дверь, как все стало ясно без слов. При виде подруги ее большие карие глаза тут же наполнились слезами, а исхудавшее, почти прозрачное тело сотрясли рыдания.
Анну захлестнуло невероятно сильное чувство нежности – пожалуй, она еще никогда и ни к кому не испытывала ничего подобного. На миг ей вспомнилась маленькая Клаудия – такая же хрупкая и беззащитная. И она тут же заключила Джованну в объятия.
– Прости меня, – всхлипывая, пролепетала та, прильнув к подруге, словно ребенок. – Ты была права.
– Тише, тише, теперь я с тобой. Успокойся, – прошептала Анна, гладя ее по голове.
Но вдруг ее пальцы нащупали голую кожу, будто волосы в этом месте были попросту выдраны. Встревоженная, Анна отстранилась и развернула Джованну лицом к себе.
– Это он сделал? – прошипела она, разглядев проплешину на ее макушке.
– Нет, – шмыгнула носом Джованна. – Это я сама.
Оказывается, прошлой ночью, сидя нагишом на кровати и глядя в никуда, она принялась вырывать волосы. По одному. И не остановилась, даже когда Джулио со всей силы сжал ее запястья и закричал, чтобы она прекратила. А незадолго до того он вошел в спальню в своей сутане с белым воротничком и велел ей раздеться. Пока Джованна снимала одежду, он тоже разделся, а потом внезапно перехватил ее руки и связал их лентой. Джованна сопротивлялась, но тщетно. Точно так же он опутал ей лодыжки. Толкнув Джованну на постель, Джулио грубо овладел ею. Ничего подобного никогда раньше не случалось, клялась та, захлебываясь слезами. Взгляд Анны заледенел, и она, схватив Джованну за руку, втащила ее в дом.
– У тебя есть дорожная сумка? – спросила она.
Джованна растерянно заозиралась.
– Да. Наверное, под раковиной… Не помню.
Анна бросилась на поиски. Заглянула
