Почтальонша - Франческа Джанноне
Внезапно Карло замахал руками, прося тишины. Оркестр умолк, все собрались вокруг именинника.
– Дамы и господа, надеюсь, вы хорошо проводите время! – воскликнул он. – Судя по количеству пустых бутылок, так оно и есть, – добавил он с улыбкой.
– За нашего мэра! – крикнул кто-то из мужчин, поднимая бокал.
– Поздравляем!
– С днем рождения!
– Долгих лет жизни!
– Спасибо, спасибо всем, – сказал Карло. – Я очень рад, что вы все сегодня собрались здесь и празднуете вместе со мной. Но сейчас… – он сделал паузу, окинув взглядом небольшую толпу, собравшуюся перед ним. – Сейчас я хочу пригласить свою потрясающую жену на первый танец сегодняшнего вечера.
И отсалютовал ей бокалом.
Десятки взглядов устремились на Анну. Она растянула губы в неловкой улыбке. «Ох уж эта его театральность», – подумала она.
Карло прошептал что-то на ухо пианисту, и зал наполнили первые ноты песни «Любимый мой». Подойдя к Анне, он с очаровательной лукавой улыбкой взял ее за руку и увлек в центр зала. Гости расступились, и он, обхватил ее за талию и глядя в глаза, повел в танце.
– Хочешь тоже потанцевать? – спросил Томмазо у Лоренцы.
– Прямо сейчас?
– А когда же еще? – улыбнулся он.
– Хочу, но чуть позже, – сказала Лоренца, стараясь не показаться грубой.
В этот момент в гостиную вошла Кармела под руку с Николой. Лоренца напряглась и немного отодвинулась от Томмазо. Почему дядя Карло не предупредил ее, что родители Даниэле тоже придут? Она уже собиралась подойти и поздороваться с ними, но внезапно замерла от удивления: на Кармеле было надето платье, удивительно похожее на один из эскизов Даниэле. Она прекрасно помнила, как он показывал ей рисунок. «Это вечернее платье, – сказал он тогда. – Для особых случаев». Оно было приталенным, с облегающим лифом и пышной юбкой до середины икр.
Да нет, ерунда какая-то, подумала Лоренца. Наверное, это просто совпадение. Скорее всего, Кармела скопировала его из какого-нибудь журнала…
Песня закончилась, и Карло шутливо раскланялся в ответ на бурные аплодисменты. Потом, взяв Анну за руку, он подошел к двум мужчинам, стоявшим со своими женами, и завел с ними беседу.
– С днем рождения, синьор мэр! – пронзительный голос Кармелы заставил Карло подскочить и обернуться в ее сторону.
– Папа тоже шлет тебе свои поздравления. Он высоко оценил бутылку нового вина, которое ты ему отправил, – продолжила она, не обращая внимания на то, что прервала разговор. – Сказал, что лично выскажет тебе свое мнение в деталях, когда ты решишь навестить его.
– Я очень рад, – ответил Карло. – Обязательно загляну к нему в ближайшие дни.
– Какое красивое платье, – сказала Кармеле одна из женщин.
– Вам нравится? – спросила она. – Мое творение.
На лице у женщины отразилось изумление, и она рассыпалась в комплиментах. Другая сказала, что очень хочет такое же.
– И правда прекрасное платье, – признала Анна, с интересом его разглядывая.
– Спасибо, синьора почтальонша, – просияла Кармела.
– Прошу меня извинить, но я должен представить Анне еще кое-кого из гостей, – вмешался Карло. И, взяв жену за руку, подвел ее к мужчине, который, как он успел шепнуть ей на ухо, был секретарем провинциальной организации Христианско-демократической партии. Анна без особого энтузиазма пожала протянутую ей руку. Мужчина спросил Карло, как продвигается строительство новой школы, и тот довольным тоном ответил, что проект уже одобрен Советом и работы вот-вот начнутся.
– А со старым зданием что будете делать? – спросил мужчина.
– Есть несколько предложений на этот счет, – ответил Карло. – Они все на моем столе, ждут рассмотрения. Но только после праздника, – заключил он с улыбкой.
Анна вдруг задумалась. Несколько минут она смотрела куда-то в пространство перед собой, и реплики, которыми обменивался Карло со своим гостем, доносились до нее словно отдаленное бормотание. А потом она воскликнула:
– У меня тоже есть предложение насчет старого здания.
Карло и его собеседник уставились на нее в изумлении.
– И что это за предложение, любимая? – спросил Карло. На его лице отразились страх и любопытство одновременно.
– Это можно было бы назвать… Женским домом, – объяснила она, заметно оживившись. – Местом, двери которого будут всегда открыты для женщин, попавших в беду, где любая из них сможет найти приют. Речь, например, о молодых матерях, оставшихся без мужа и работы, об одиноких женщинах, о тех, кто не знает, как уйти от жестоких мужчин… – Она сделала паузу, словно размышляя. – Мы могли бы оказывать им помощь, защищать их… возможно, давать им какое-то образование, обучать профессии. В общем, делать все, что им нужно… чтобы встать на ноги.
В голове Анны промелькнули воспоминания о Джованне. Об ее трудностях с обучением чтению, ее одиночестве, травле, которой ее столько времени подвергал целый город. О боли – физической и душевной, – которую ей причиняли отношения с доном Джулио. Об ее неумении попросить о помощи.
С того июльского утра они больше не общались. Иногда Анна встречала Джованну в городе – в магазине или на выходе из библиотеки, но что-то в ее взгляде, в походке и жестах не давало Анне к ней подойти. Она боялась, что Джулио узнает об их встрече и накажет Джованну. А сколько еще было таких женщин? Сколько историй жестокости, страданий и одиночества скрывалось за благополучными фасадами этого города?
– Женский дом… – повторил секретарь. Но по его тону было невозможно понять, считает он это полным безумием или осуществимым проектом.
– Жена не перестает меня удивлять, – сказал Карло немного смущенно. – Честно говоря, это совершенно новая для меня идея.
– Для меня тоже. Она пришла мне в голову только что, – ответила Анна. – Но можете быть уверены, синьор мэр, что я представлю на рассмотрение убедительный проект, – закончила она с улыбкой.
* * *
– Такое небо к снегопаду, – сообщила Элена, глядя в окно. Порывы трамонтаны нещадно трепали листья большой пальмы на площади.
– Хорошо бы, – вздохнула Анна, складывая в сумку письма и заказные бандероли. – Я не видела снега уже… – она прервалась, чтобы быстро подсчитать в уме. – Тринадцать лет.
– И в этом году его тоже не будет, – уверенно заявил Кармине.
– О, эксперт явился, – поддразнила его Элена.
– А было бы неплохо, если бы на Рождество выпал снег, – заметил Томмазо.
– Лоренца, тебе письмо! – воскликнула Анна, крутя в руках бежевый конверт с логотипом американской авиапочты.
Лоренца тут же вскочила, с шумом отодвинув стул. Ее глаза сияли от радости, когда она подбежала к Анне, выхватила конверт у нее из рук и, улыбаясь, вернулась в кабинет телеграфисток, закрыв за собой дверь. Она не обратила никакого внимания на Томмазо, который, подняв глаза от своего стола, с тоской наблюдал за этой сценой.
Лоренца села за стол, разорвала конверт с одной стороны и вытащила из него сложенный вдвое листок. Развернув его, она почувствовало, как сердце забилось быстрее от одного только вида округлого, слегка неровного почерка Даниэле. Откинувшись на спинку стула, она принялась читать.
Лоренца, девочка моя. Моя прекрасная девочка.
Ты сегодня вовремя проснулась? Успела на работу или снова опоздала? Моя обожаемая, неисправимая соня…
Какую чудесную фотографию ты мне прислала… На ней у тебя такое милое выражение лица. С каждым разом ты кажешься мне все красивее. Есть ли у красоты предел, или тебе суждено его преодолеть? Я поставил
