Два кусочка сахара - Катя Тева
– Все будет хорошо, я тебе вчера это говорила? – Масло зашипело на раскаленной сковороде, но мамаша Жу даже не отодвинулась.
– Говорили. – Лиза налила воды и сделала несколько глотков, чтобы унять тошноту.
– И еще. Тебе следует съехать из этой дыры. – Жульет сказала это твердо, чтобы у Лизы даже желания не возникло с ней спорить.
– Джек предложил мне пожить у него, – ответила Лиза. – И я согласилась.
Жульет замерла на месте и медленно повернула голову. С лопатки, которой она мешала фарш для начинки, закапало масло.
– Отличная идея! – Голос Жульет говорил об обратном. – Значит, ты успела рассказать ему про ребенка? Или он в курсе с самого начала, в отличие от меня?
– Я думала, это вы ему рассказали. – Лиза села на ящик из-под овощей, на котором обычно сидел Джек, и принялась растирать лодыжки. – Значит, не вы. Вижу по глазам.
Жульет выключила сковороду и села рядом. Готовить и одновременно говорить о серьезных вещах она не любила. Чесать языком – легко, но сейчас дело касается ее внука и его матери. Конечно, мамаша Жу успела за ночь многое продумать: Лиза переедет к ним в квартиру, поселится в комнате, которую когда-то занимали ее сыновья, и будет растить малыша там, где его точно не обделят любовью.
Но Джек ловко успел перетянуть одеяло на себя. Это Жульет должна была сообщить ему новости. А он – удивиться и почесать щетину на подбородке.
Не важно, откуда узнал Джек. Это она успеет выяснить позже, обязательно выяснит.
Важно другое. Он готов был принять Лизу, помочь ей, спасти от одиночества и проблем. Не зная, как отнесутся ко всему этому Жульет и Олдос.
Мамаша Жу закивала, уставившись на стену. Лишний раз она убедилась: Джек Томсон – благороднейший из всех, с кем ее сводила судьба.
– Отличная идея, – повторила Жульет дрогнувшим от волнения голосом. – Я хотела позвать тебя к нам, но раз Джек успел об этом позаботиться, так тому и быть.
Ее нельзя было обмануть. Можно было попытаться, но ничего хорошего из этого все равно бы не вышло.
Джек чувствовал себя одиноким. Его все любили, но после работы каждый шел к себе домой, к семье.
– Значит, вы не против, если я перееду к мистеру Томсону? – Лиза оторвала ее от размышлений.
– Зачем тебе об этом знать, если ты уже согласилась? – Жульет обняла ее и прижала к необъятной груди. – Я буду спать спокойно, зная, кто за тобой присматривает.
На улице послышались голоса. Колокольчик запел, и в кофейню ввалилась толпа женщин под предводительством Тильды Кук.
– Угощения были на высоте! – Тильда наслаждалась всеобщим вниманием. – Когда Грейс произносила клятву, я слезу пустила, ей-богу. Так трогательно!
Тильда так вошла в образ, что чуть снова не расплакалась.
– Жульет! Лиза! Почему сидите на коробках? Я привела вам замечательных посетителей. Девочки, занимайте столики, сейчас продолжим за чашечкой кофе.
Дамы послушно расселись, а Тильда кинулась на кухню и опустилась на корточки перед сидящей Жульет.
– Спасите меня, умоляю, – зашептала она, оглядываясь на «замечательных посетителей». – Они меня замучили расспросами. Никаких дел нет.
– Поэтому ты притащила их сюда? – Мамаша Жу оперлась о стену и кое-как поднялась. – Ох, Тильда, твой язык тебя погубит.
– А что мне оставалось? – Она принялась защищаться.
– Попросить их подождать до четверга! Ты отнимаешь хлеб у Джуди. Она тебе вовек этого не простит! Выйдет новый выпуск газеты, а народ уже в курсе всего. – Жульет рассмеялась. Джуди Блэквуд в гневе она легко могла представить.
– Сколько лет мы пересказываем друг другу новости! – Руки Тильды пустились в пляс. – Газета… кому это надо вообще?
– А как же собственная колонка про садоводство? – Жульет прищурилась и посмотрела на Тильду, как на умалишенную. – Не ты ли соловьем пела, какая это прекрасная идея? Сплетни в нашем городе приняли иной характер, смирись!
Хозяйка цветочного магазина обреченно опустила плечи и пошла к столикам, где копились все новые вопросы.
Жульет вернулась к плите и принялась за привычную работу – готовку. Только пения ее за целый день так никто и не услышал.
Джейкоб Свон заглянул в кофейню почти перед самым закрытием. Лиза как раз заканчивала протирать стаканы.
Встретив обеспокоенный взгляд шерифа, она почуяла неладное. Он сразу же направился к ней, проигнорировав громкое приветствие Сэма Блэквуда и Джека, сидящих за столиком на самом проходе.
– Тебя разыскивают, – сказал он, положив рабочую папку на барную стойку.
– Меня? – Лиза не зря беспокоилась.
– Да, поступил запрос на имя Лизы Гилмор. Сегодня пришла информация.
– Кто? – Лиза выронила стакан из полотенца, и он громко звякнул о столешницу.
– Не знаю. Может, родственники?
Жульет выплыла из кухни и бесцеремонно присоединилась к разговору:
– Все ее родственники здесь. Что за шутки, шериф?
– Я и не утверждаю, а предполагаю. – Джейкоб насупился. – Пришел предупредить как друг, а вы сразу накинулись.
– Извини, Джейкоб, – ответила Лиза. – Это мы от неожиданности.
– Скажи, ты же ничего не натворила? Обычно людей для хорошего не ищут. – Шериф положил руку на стол и принялся стучать пальцами. – Мне адрес нужно указать, по которому тебя можно найти.
– Укажи адрес Джека или мой, а там разберемся. – Жульет сняла фартук и смяла его в руках.
– Так и сделаю, – Джейкоб кивнул и пошел к Джеку, чтобы поздороваться.
* * *
Жульет шла домой, с трудом переставляя затекшие уставшие ноги. Ей предстоял непростой разговор с Олдосом, но она понимала: дальнейшее молчание может быть расценено мужем как предательство.
Олдос никогда ничего не скрывал от своей Жульет. Она знала все, что происходит на предприятии и у него в голове.
А как иначе?
С тех пор как сыновья разъехались, их еще крепче объединила тоска по детям. Не осталось повода делать хоть что-либо порознь. И так слишком долгий рабочий день разлучал семейную пару до самого вечера.
Сколько раз Олдос заводил разговор о том, чтобы уйти на заслуженный отдых. Но Жульет отмахивалась – успеем еще.
И вот, шагая по вымощенному камнем тротуару, она впервые призналась, что устала. Миссис Банколе прожила долгую жизнь, заботясь обо всех, кроме себя. Но теперь она сама нуждалась в заботе.
Конечно, Олдос оберегал жену, как мог: приносил чашку чая в любимое просиженное кресло, разминал ноги, чтобы разогнать отеки, целовал утром и вечером родные губы, приносил домой зарплату, не имея за все сорок лет ни одного тайника. И Жульет это ценила.
Но по привычке часто отмахивалась, стараясь отплатить за каждый жест добра в свою сторону.
Все пошло из детства. Самые
