Mittelreich - Йозеф Бирбихлер
– И что же вы предлагаете?
– Подождать! Время! Оно работает на вас. Как ничто другое, обладает силой убеждения. Сначала должны измениться потребности людей, а потом изменятся и сами люди. В лучшую ли сторону? Вопрос остается открытым. Но сначала нужно давать им в руки деньги – понемногу, но регулярно, все больше и больше. Об этом позаботятся туристы, вам тут беспокоиться не о чем. С каждой полученной маркой они будут познавать ценность денег, всего, что с ними связано, и всего, что на них можно купить. Если вы сразу сунете им в руки целую кучу денег, они только перепугаются и подумают: здесь что-то не так! Если же они будут постепенно богатеть – с каждым шагом чуть больше, – то будут становиться жаднее и утратят то идеальное видение своих лугов, которому уже сотни лет, которое обеспечивало их существование и которое они пронесли через поколения. Они начнут понимать, что луг – это не только трава и сено, благодаря которым они смогут получить несколько пфеннигов за молоко, и что солнце и тепло есть и в других местах. К тому времени, как наследство перейдет к следующему поколению, традиционная верность земле будет подорвана, как доверие в браке после первой измены, и препятствий уже не останется. Крестьяне сами швырнут вам эти луга, словно то, что не сулит им ничего, кроме работы в поте лица.
– Так долго ждать я не могу. Натиск горожан усиливается. Простые люди уже не согласны, что лишь у некоторых есть доступ к озеру, а у большинства нет. В столице и богатых городах по соседству социалисты уже захватывают землю у берегов озера. На этих участках и в построенных там домах живут влиятельные люди, которые не хотят видеть всякий сброд. Они постоянно и удивительно назойливо давят на правительство, требуя, чтобы крестьянские земли, как находящиеся под паром, так и обрабатываемые, были отданы под пляжи и чтобы в парках снова воцарилось бы спокойствие. Они не желают ждать, пока сменится поколение. Требуют конфискации еще свободных, находящихся под паром и незастроенных участков у озера, пока чернь не конфисковала их собственные.
– И кто будет заниматься конфискацией? Союз социалистов-христиан, кроме которых в правительстве почти и нет никого? Они не настолько глупы, чтобы таким образом смущать крестьян – своих главных избирателей.
– Разумеется. Этим занимаются социал-демократы. Крестьяне за них все равно не голосуют, считая партией рабочих, даже если это давно в прошлом, и боясь зависти неимущих классов. Социалисты рассчитывают, что эта популярная мера в виде конфискации обеспечит им значительный прирост голосов среди мелких буржуа, кто раз в год ездит в итальянский Езоло, учится там плавать и встречает знакомых, которые тоже ездят туда постоянно и остаток лета хотят проводить на баварских озерах, чтобы тренироваться в плавании до следующего лета в Езоло, опять же среди знакомых. Христианско-социальный союз неофициально уже дал понять, что не будет препятствовать соответствующей инициативе социал-демократов. Единственное условие: молчаливая неофициальная договоренность должна сохраняться в тайне.
– Какое прекрасное сотрудничество! Но как они собираются предотвратить мятеж среди крестьян?
– Будет создано межрегиональное объединение по вопросам зон отдыха, в него войдут представители муниципалитета, округа, федеральной земли и окружной администрации, так что все партии останутся в тени. Только социал-демократы будут демонстративно требовать создания этого объединения и способствовать ему. Оно займется конфискацией, предоставляя небольшое возмещение. Часть денег поступит от организаторов объединения, но большая часть – строго секретно – от правительства. Чего вам еще?
– Уважаю! Изящный ход. В духе времени. Поздравляю! Война крестьянским землям и мир ухоженным паркам! Да здравствует реформация! Итак, скоро болота на лугах осушат, очаги напряжения потушат. Лишь коррупционное болото будет процветать.
– Тогда на земле станет одним уродливым человеческим созданием больше – человеком досуга. Несвободный человек не создан для безделья. Его достоинство проявляется только под ярмом гнета. Благосостояние потерявших человеческий облик людей дозируется таким образом, что они ведут себя спокойно, но не догадываются о существовании более полноценной жизни. Их обрабатывают, и в результате они уже не отличаются от хорошо откормленных стадных животных. Худшее, что можно им дать, – это свободное время, поскольку они совершенно не будут знать, чем заниматься. Вообще-то, они надеются стать счастливее, но на них будут давить, заставляя что-то делать с целью не упустить счастье, и это приведет к разочарованию. По этим людям досуга видно, что реформизм – одно из худших преступлений, которое человек может совершить против человека.
За время этого разговора оба господина сильно подурнели, сгорбились, лица их сморщились и заострились, черты стали напоминать танковую броню, руки и ноги бесцельно болтались в воздухе, совершая странные круговые движения. Слова произносились все медленнее и растягивались, звучали глухо и гулко, словно из подземного гаража: если бы кто-то сидел рядом, он подумал бы, что долгоиграющая пластинка замедляет ход.
– Как хорошо, что мы не люди.
– Да, хорошо. И если подумать, скоро они сами превратятся в расплавленную массу.
– Да, да. Очень скоро. В ближайшее время. В расплавленную. Массу. Ха-ха!
Какое-то время они еще молча сидели рядом, пока не превратились в майских жуков. Засобирались.
– Вы не заметили, что мы как-то засиделись?
– Засиделись?
– Смотрите, скоро осень, а мы всё еще здесь. Вам не кажется, что пора улетать?
