Поклажа для Инера - Агагельды Алланазаров
– Ну что, понравилось? – спросил он у солдат, – накормлю вас сегодня в честь праздника по-домашнему – котлетами.
– Товарищ старшина, спасибо вам за кофе, он такой же вкусный, как готовит моя мама… Сказал Андурсов-второй, специально задержавшись возле старшины.
– Если у тебя есть брат, присылай его служить к нам, я и его также вкусно кормить буду. Надеюсь, что я еще прослужу лет десять, – сказал он солдату.
Андурсов-второй остановился и растерянно посмотрел по сторонам. Видно перспектива иметь еще одного брата ему не улыбалась. Рядом с ним стоял Луговкин, он засмеялся и громко спросил, глядя по сторонам “А где же первый Андурсов?», и тут же увидел, как он вместе с Колобком и Инюшиным торопливо курили одну сигарету и смеялись, глядя на старшину, видно, тоже услышали этот разговор.
Ребят собрали на открытой площадке возле леса. Здесь была братская могила и установлен памятник. Командир полка полковник Близнюк стоял неподалеку и беседовал с гостями, которых пригласили на это торжество. Возле каждой роты, которая готовилась принимать присягу, стояли столы, накрытые красным сукном. Полковой оркестр расположился в сторонке, перед строем оркестрантов прохаживался дирижер.
Раздалась команда “Смирно!», оркестр заиграл марш и в сопровождении знаменосцев внесли полковое знамя. Командир полка поздравил десантников с торжественным днем. Перед памятью погибших воинов, лежавших здесь в братской могиле, – сказал он, – воины вверенного ему полка всегда будут верны делу своих отцов. После командира полка выступал пожилой подтянутый старик с тростью в руках. Во время войны он командовал кораблем, который оборонял Ленинград. Когда ветер откидывал ворот его расстегнутого плаща, было видно, как на груди блестит золотая звезда.
Следом за ним выступала среднего роста женщина с совершенно седой головой.
– Ребята, – обратилась она к солдатам, – я хочу рассказать вам о солдатах, которые лежат в этой земле. В этом лесу во время войны был страшный бой, который шел целые сутки. Когда немцы отступили, я в составе санитарного отряда на телегах свозила сюда тела убитых солдат, – голос ее дрогнул и она на минуту замолчала. – Убитых было много, стонали раненые, мы погрузили на телеги несколько сотен человек, а они… – больше сказать она ничего не смогла, заплакала и отошла в сторону.
И Бабагельды представил, что на одной из телег лежит черноволосый, смуглый солдат, очень похожий на его дядю. а перед глазами все шли и шли телеги с убитыми и ранеными советскими солдатами.
Через два дня после торжественного дня полковой фотограф принес в казарму фотографию, на которой воины были сняты во время присяги. Это была первая фотография с тех пор, как они надели военную форму.
Бабагельды не узнал себя: так изменилось его лицо в военной форме. Пропала детская одутловатость щек, лицо осунулось, даже как-то посуровело. С фотографии на него смотрело лицо настоящего солдата.
Когда окончился срок карантина, для большинства парней перевод в части, в которых они должны продолжать свою службу, ничего не изменил. В одну роту попали братья Андурсовы, Бабагельды – всего одиннадцать человек из их карантинной роты. В этой же роте остался и лейтенант Буйнов. Поэтому в новом коллективе они не чувствовали себя совсем чужими. За короткий “карантинный срок» ребята успели привыкнуть и по своему привязаться к нему.
Построив вновь прибывших, невысокий, круглолицый младший сержант Филев сказал:
– Это ты, оказывается, один из сорока человек за свою жизнь испугался? – Бахтияров, не зная что ответить, тяжело дышал и смотрел в потолок.
– Ты хоть понимаешь, что позоришь звание десантника? – продолжал наступать Филев. – Придется тебе объяснить, кто такие десантники, я тебя так погоняю, что в следующий раз на учениях ты будешь первым прыгать, и учти, что даже без парашюта, – распалялся все больше Филев. Решив, что разговор зашел далеко, сержант Фролов подошел к Филеву и, обняв его за плечи, как бы успокаивая, сказал ребятам:
– Давайте, хлопцы, расходитесь, занимайтесь своими делами, – и ушел вместе с Филевым. Но Филев не успокоился на этом и, обернувшись, крикнул:
– Придется завтра тебя на половинный паек посадить. Нечего зря хлеб переводить. Как только станешь настоящим десантником, так и паек полный получишь.
После этого разговора некоторые “старики» стали в шутку называть Бахтиярова “Половинкиным», но ребята, пришедшие вместе с ним из “ карантина», этого прозвища не приняли. Зная, как он переживает, они были уверены, что в следующий раз на учениях Бахтиярова не удастся удержать в самолете, даже заковав в цепи.
Стараясь не нарушать строя, солдаты цепочкой бежали по глинистой дороге. Бабагельды вспомнил, как один шутник из их села рассказывал о своей армейской службе: “Командиры в армии как думают? Лишь бы солдат делом был занят, в как все переделает, то пусть побегает».
В карантине было тоже немало кроссов. Но пока никто из молодых не бегал на десять и пятнадцать километров. Это было одним из первых серьезных испытаний на выносливость. Бежать становилось все труднее. Глотки пересохли. Хотелось напиться ледяной воды. Пот выступил вначале на спине, потом темные пятна появились на плечах и груди.
Бабагельды бежал, словно волок за собой какую-то тяжесть, временами оглядываясь назад: “Интересно, а как другие?». И каждый раз видел, как старались его товарищи не отстать от группы. Они взглядами спрашивали друг у друга: “Ну как?» – “Бежим!» – безмолвно отвечали глаза. Впереди Бабагельды видел мокрую от пота спину Луговкина. Шея у него заметно вытянулась вперед, и казалось, что он сейчас встрепенется, махнет крыльями и полетит, как птица.
Когда приказали надеть противогазы, бежать стало еще труднее. Не хватало воздуха, стали задыхаться. На стекле противогаза у Бабагельды появилось мокрое пятнышко. Но дорогу пока еще можно было видеть. Он подбадривал себя: “Другим ведь не лучше. Терпи, Бабагельды, терпи, уже немного осталось”. Ему вспомнился случай, который произошел на днях. Перед отбоем Бабагельды вместе с товарищами сидели в коптерке и пришивали подворотнички к гимнастеркам. Как раз в это время пришел к нему его земляк, Саша Бородин, принес газету, где была статья “Подвиг ротного парторга». В ней рассказывалось о Герое Советского Союза Айдогды Тахирове. Оказывается, они служат в дивизии, в которой раньше служил Тахиров, только в другом полку, но все равно имя героя звучит на каждой поверке: “Гвардии рядовой Айдогды Тахиров!» – “Я!» – отвечает за него солдат, а следом: Гвардии рядовой, Герой Советского Союза Айдогды Тахиров погиб в боях за Родину…».
От этих воспоминаний Бабагельды почувствовал прилив новых сил. Но через несколько минут стекло противогаза совсем запотело. Он уже
