Роман с Луной - Марина Львовна Москвина
Тут он увидел мальчика и Серафима. Что удивительно – точно с такой набитой сумкой, с какой они удалились, и на их лицах было полнейшее смятение.
Оказывается, пока мы наскребали сантимы по всем сусекам, цена квадратного метра выросла на три процента. Ничтожные три процента, если ты покупаешь мороженое или пиво, не нанесли бы нашему бюджету никакого урона, но в случае покупки квартиры три процента казались целым состоянием. Завтра последний день, а у нас – ни к дереву прислониться, ни на камень опереться.
Наступил конец света, в этом не было никаких сомнений. Паника охватила дружный, сплоченный коллектив, где каждый выполнял конкретные задачи по добыванию денег, но никто не ожидал, что в самый ответственный момент этих денег не хватит.
– Да что же это такое? – воскликнул мальчик. – Я не позволю так с собой обращаться! Я человек заслуженный, не простой, я два раза болел скарлатиной!
– Если я стану торговать фесками, люди будут рождаться без головы, – обреченно сказал Иннокентий.
А Серафим, наш подпольный миллионер, вы только вообразите себе: в одной руке у него черт знает сколько тысяч долларов, а другой он в прямом смысле схватился за голову.
– Я все время предчувствовал, что должно произойти что-нибудь в этом роде, – сказал Фима. – Ладно, если наши представления о честной игре не совпадают – идемте отсюда! – И он непреклонно надел кепку.
– Только не это! – застонал Кеша. – Я не повезу три миллиона домой. Их надо немедленно отдать. Кому? Зачем? За что? Неважно! Лишь бы от них отделаться! Избавиться от всего! – прошептал он малодушно. – Пустые карманы! И – находить везде и во всем тишину.
– Подождите, подождите, – стал урезонивать его Серафим. – Мы должны взвесить все аргументы и контрдоводы. А где мы возьмем недостающую сумму? Мой Институт международного рабочего движения закрыли, друзей-товарищей отправили на пенсию, независимо от возраста. Отныне я и мои коллеги можем считаться… как ты говоришь, Иннокентий? Насельниками буддийских монастырей?
– Да, это великая страна для человека, готового раствориться в неизмеримом, – отозвался Кеша. – Ничего, будем уповать на вышние силы, и они нам подкинут еще немного!
– А что делать тем, кто не верит в Бога? – грустно спросил Фима.
– Уповать на тех, кто верит, – сказал, как отрезал, Кеша.
Они вернулись в кассу и вновь предстали перед работником СУ-23 по имени Леокадия. Обрамленная кассовым окошком, она почему-то сидела в непроницаемо черных очках. Согласитесь: не такое уж частое явление среди кассиров. Все равно, что у вас принимает денежные вклады мужчина с пиратской повязкой на глазу, а когда ему нужно приблизиться к сейфу или о чем-нибудь справиться в картотеке, он громко стучит по полу деревянной ногой.
Леокадия выразила готовность принять НЕ всю сумму, а это не много не мало – два миллиона восемьсот тридцать тысяч рублей.
– А тут действительно касса? – еще разок спросил мальчик, сверля Леокадию пронзительным взглядом.
– Да, – ответила она убежденно.
– ТОЧНО?
– Точно.
Леокадия приняла капитал. Счетный аппаратик разинул пасть, обнажил зубья и быстро, как виртуоз-балалаечник, принялся считать деньги. На табло высвечивались огромные цифры, складываясь в заоблачные, почти ирреальные суммы.
Пересчитав деньги, Леокадия артистично раскинула веером одну из пачек под лампами другого аппарата. Это был специальный прибор – определитель фальшивых купюр. И тут – ко всеобщему ужасу – кассу огласил противный писк.
– Елки-палки. – У Серафима на лбу выступили капельки пота.
Кеша съежился, как ягуар.
Леокадия отложила пачку и подвергла анализу вторую. Писк повторился. Леокадия сняла очки, внимательно изучила тысячную купюру на свет, поднесла под синюю лампу детектора.
Писк нарастал. Он уже напоминал милицейскую сирену.
– Кажется, мы сейчас получим бесплатное жилье – за мошенничество, – сказал мальчик.
– Минуточку, – сказал Серафим и, словно иллюзионист на цирковом представлении, выхватил мятую десятирублевку из нагрудного кармана. – А ну-ка, суньте!
Растерянная Леокадия сунула ее под всевидящий синий глаз детектора.
Поднялся писк.
– Десятки не подделывают! – победоносно закричал Фима. – Зовите монтера или электрика, кто там у вас заведует приборами? Он сломался!
Через минуту, жмурясь от яркого света, в кассу вошел усатый мастер Гоша. Такое впечатление, будто он сидел под лестницей и ждал срочного вызова. Гоша выключил аппарат из сети, потом стукнул его кулаком и включил снова. Аппарат пискнул в последний раз, как бы оправдываясь – уж и пошутить нельзя! И не издал больше ни звука, пока проверял наши деньги.
– Нет, я не знаю, – пробормотал Серафим, утирая пот со лба, – мы уже все щеки подставили, а между прочим, у нас их не так много, всего по четыре у каждого!
На прощанье Леокадия сказала:
– Не хочется выжимать из вас последние соки, господа, но если в ближайшие двадцать четыре часа вы не принесете сто сорок тысяч, наш договор будет аннулирован. Деньги вам вернут, а квартиру продадут другому покупателю. – И она махнула рукой в сторону малахитовой лягушки, за которой тулилась разная полупочтенная публика – трое харизматических горцев и некто вроде Тартарена из Тараскона. – Вон, видите, Маслюк с Полтавы? Вторые сутки здесь сидит, боится с деньгами отойти от охранника. А вон три горца Уча, Гуча и Датуча. Ждут, когда кто-нибудь из пайщиков не успеет сдать взнос.
– И, между прочим, завтра свадьба Элтона Джона с его другом, – серьезно сказал Серафим, разворачивая газету. – Теперь они покупают квартиру!
– Надеюсь, не в нашем доме? – спросил мальчик. Другой бы рассмеялся этой искрометной репризе. Но Леокадия надела темные очки, показывая, что аудиенция окончена. При этом содержимое клетчатого кофра исчезло в ее несгораемом сейфе, а взамен в металлическом блюдце, похожем на пепельницу появился маленький, на редкость неформальный квиток. У нас такие чеки выдают в продуктовом магазине.
Оглушенные новой проблемой, не зная, где и как найти требуемую сумму, они сели в машину и задумались. За окнами автомобиля пробегали озабоченные люди в темных одеждах, рабочий день закончился, город почернел, дома обуглились, зажглись искры окон. Порыв ветра бросил в лобовое окно охапку ярко-красных кленовых листьев.
– Поехали домой, там разберемся, – сказал мальчик и повернул ключ зажигания.
«Ока» затарахтела, чихнула и покатила домой. Кеша с Фимой расслабились, Фима имел осовелый вид, пустая сумка с его рубашками валялась на полу, денег в ней не было, что искренне радовало Кешу.
– Только посмотрите на него! – качал головой мальчик. – Нет, вы видели? Радуется, что остался без денег!..
Мы ждали своих мужчин, не зажигая света. Темнело, капли дождя стучали по карнизу. Тася стояла у окна, смотрела на фонари, на автомобили с горящими фарами. Мы с ней хотели
