Два кусочка сахара - Катя Тева
– Я полюбуюсь на вас. – Жульет отмахнулась и тоже засмеялась. – Мои старые ноги вряд ли договорятся с молодой душой.
Столы были заставлены закусками – Жульет, Тильда и Лиза полночи провели у плиты.
Один общий стол вместо нескольких маленьких – желание жениха и невесты.
Первым слово взял Кевин.
– Дорогие друзья! Сегодня самый счастливый день в моей жизни: моя драгоценная Грейс сказала мне «да». Я благодарен каждому, кто пришел разделить нашу радость.
– Он нас как будто уже провожает, – пошутила Тильда, наполняя тарелку.
– Нет, он прекрасно знает, что так быстро мы не уйдем, – отозвалась Жульет.
Звон бокалов, лязганье вилок и поздравления сменились оживленной беседой и танцами. Музыканты выкладывались на полную. Джуди строчила в блокноте, только успевая переворачивать страницы.
Слепой Сэм уселся за стол, быстренько поел и скрылся в церкви – подальше от выпивки.
Лиза так наелась, что ей стало плохо. Кое-как отбившись от Мелиссы и Вивиен, она встала из-за стола и пошла в сторону туалета – одинокого домика на заднем дворе церкви.
Одна мысль крутилась у нее в голове: донести содержимое желудка.
И вот, когда домик был уже совсем близко, ноги ее подкосились, желудок встал колом и ее вывернуло прямо под дерево, до которого удалось дойти.
Шатер гудел, как пчелиный улей. Смех, крики, музыка остались в стороне.
Лиза вытерла рот и отдышалась. Голова шла кругом, но облегчение не пришло – значит, еще не все. Второй позыв снова согнул ее хрупкое тельце пополам.
Она села на траву и прислонила голову к стволу.
– Скажешь, что переела? – послышался знакомый голос за спиной.
Лиза в ужасе вскинула голову и увидела Жульет. Она держала в руках полотенце и стакан воды.
– Я… мне что-то… – лепетала Лиза, осознавая, что попалась.
– Поднимайся и пошли отсюда. А то и меня сейчас стошнит от запаха. – Жульет протянула ей руку и помогла подняться.
Лиза покорно подчинилась. Жульет довела ее до скамейки, усадила и дала воды.
– Неужели внутри тебя живет мой внук? – Волнение Жульет выдал голос, дрожащий на каждом сказанном слове.
– Не беспокойтесь, я не поступлю, как Дакота Спенсер. – Лиза заплакала.
– А разве я говорила, что Дакота плохо поступила? Это сказала Джуди – чтоб у нее язык отсох. Давно ты узнала?
– Две недели назад, – ответила Лиза.
– И не сказала? – Жульет взмахнула руками.
– Я боялась, что вы разозлитесь на меня. Я знаю, что вы хотели Исайе жену африканских кровей.
– Мало ли, что я хотела? – Мамаша Жу села с ней рядом. – Каждая мать хочет одного: чтобы ее ребенок был счастлив.
– Мать Тома никогда этого не хотела. – Лиза вспомнила Моди Гилмор и поморщилась. – Я думала, что у меня не может быть детей.
– Помнишь, я говорила, что это глупости? Просто Господь знает, где какое семя посадить.
– Значит, вы не против?
– Ох, Лиззи. Знала бы ты, как я мечтаю о внуках! Нужно сообщить Исайе. Обязательно.
– Я написала ему две недели назад. С тех пор он мне больше не пишет.
Молчание. Жульет уставилась в одну точку, пытаясь переварить Лизины слова.
– Засранец, – выдавила Жульет со всей злостью, которая мгновенно наполнила ее душу.
Она знала, что ничем хорошим это не закончится. И ничего не сделала. Она понимала, где ночует ее сын. Но не остановила его. Это она во всем виновата.
– Он мне ничего не обещал, – прошептала Лиза.
Джек, который в это самое время шел из туалета, все слышал. Он прижался к горячей каменной стене церкви и держался за сердце.
Глава 24
На утро после свадьбы жизнь в Бисби вошла в прежнее русло. Торговые лавки открылись, народ поспешил на работу, всем, кто не был на свадьбе, хотелось поскорее узнать новости от тех, кто там был. Как выглядит почтальон в костюме? Плакала ли от счастья невеста? С какой начинкой торт испекла Жульет Банколе? Не беременна ли случаем Грейс, раз так скоро пошла под венец?
К Тильде Кук очередь выстроилась еще до открытия: всем срочно понадобились цветочные горшки.
Джек открыл кофейню задолго до начала рабочего дня и своими глазами видел толпу любопытствующих женщин. Он помахал им рукой и поскорее прошмыгнул внутрь, удачно избежав расспросов.
Пусть Тильда отдувается, она справится лучше, чем любой другой.
Джек Томсон не спал всю ночь. Известие о беременности Лизы не давало ему покоя. Он ворочался с боку на бок, но удобного положения так и не нашел. Затем включил свет, пошел в комнату, в которую за тридцать лет заходил раз пять, не больше, смахнул ладонью пыль со старого скрипучего ящика и достал пожелтевший бумажный сверток.
Розалия умерла в 1949 – тридцать один год назад. Целый год после ее кончины Джек писал ей письма, каждый день. Так он старался компенсировать ее отсутствие, превратив вечную разлуку во временное расставание. Он убедил себя в том, что Розалия просто уехала, и очень быстро поверил в это.
Джек просил прощения триста шестьдесят пять раз – в каждом письме. Именно с этих слов они начинались: «Прости меня, моя любимая».
Всю прошлую ночь он плакал и перечитывал, пытаясь возродить всю ту боль, что прожигала его сердце много лет.
Открывая конверт за конвертом, он лишь убеждался, что сам во всем виноват. Это его амбиции и желания отправили Розалию на тот свет. С тех пор он запретил себе мечтать, боясь разрушить еще чью-то жизнь.
Познакомились они в далеком 1929 году, когда Соединенные Штаты Америки стояли на пороге Великой депрессии – самого страшного десятилетия для страны и самого счастливого для него самого.
Розалии повезло: она родилась и выросла в обеспеченной семье, главной задачей которой было счастье и благополучие единственной дочери. У Джека в этом смысле судьба сложилась иначе. Он рано потерял родителей и провел тяжелое детство под опекой самых ужасных людей, которых ему доводилось встречать на своем пути, – тети Олли и дяди Дака. Эта парочка наплодила шестерых своих отпрысков, и Джек стал седьмым. Правда, батрачили все одинаково. Самым ласковым словом в семействе Олли и Дака было «заткнись», и хорошо, если оно не сопровождалось смачной оплеухой тяжелой мозолистой ладони.
Джек сбежал от них в восемнадцать, надеясь никогда больше не слышать и не видеть этих людей.
Он спал на улице, подрабатывал за ломоть хлеба, но был свободен.
За год до судьбоносной встречи Джека пожалел хозяин продуктовой лавки, определив его на место грузчика. Мистер Хантер был старым и добрым, и подтверждением этому
