Первое поле - Александр Васильевич Зиновьев
– Да, уж повезло так повезло с топтыгиным, – протянул неуверенным голосом Анатолий. – Слушай, а что, если на лодке покататься? А то распаковали, и лежит себе.
И рабочие загорелись.
– Но сначала пошли поедим, – предложил Матвей, – я уже снова оголодал.
И ребята вернулись к столу, по-быстрому доели свои порции, после чего вытащили на берег надувную резиновую, на шестьсот килограмм груза лодку, на которую давно глаз положили, да всё времени не хватало. Похрюкали ножным насосом, и она превратилась в настоящее плавсредство привычного пасмурно-зелёного цвета, с задранным носом, двумя вёслами и тремя сидениями. Игорь Александрович вышел посмотреть, что это ребята затеяли, и посоветовал одному из ребят фал от носа лодки к руке привязать. Мало ли что, а лодку не унесёт. Она дорогая.
Друзья выслушали, согласились, что резонно, и, подняв её с двух сторон за специальные ремни, опустили кормой в воду и всю столкнули. Её тут же течением прибило к берегу. Смотрелась она очень солидно. Особенно гордо поднятый нос. Дно в лодке тоже накачалось, что стало неожиданным. И тут Матвей и говорит:
– Толь, а ведь мы дурака сваляли. Надо было километров на пять утащить её и оттуда сплавляться. А сейчас мы что, если только сил хватит на одном месте удержаться!
Толик покрутил головой и предложил:
– А если по перекату на ту сторону перейти, а там до следующего как раз километра два, вот и опробуем. – Так и решили.
Друзья перешли Ингили по перекату, что был в двухстах метрах от базы, и, как бурлаки, потащили лодку за собой. Толик тащил, а Матвей отталкивал её от берега берёзовым тонким стволом. А когда пришли, подтащили её на середину переката, и Матвей первым залез в лодку на самый нос. Развернулся, вставил вёсла в резиновые уключины, сел и стал грести к Анатолию, а Толик удерживал лодку за кормовой фал.
– Давай, – скомандовал Матвей, – залазь.
Анатолий только занёс в лодку ногу, как она пошла по течению, и ему пришлось в неё упасть. Сил удержать её на месте у Матвея не хватало! Но, посмеявшись этому, друзья сели вместе на скамейку и, подруливая вёслами, держались середины. И слева, и справа до берегов было по пятьдесят – семьдесят метров.
– А что, по-моему, то что надо! – немного успокоившись и проплыв метров сто, подытожил Анатолий. – И чего раньше ленились! Такая красота.
Говорить не хотелось. Новое ощущение незнакомой безмятежности, проплывающие мимо них берега – всё это оказалось настолько приятным, что захотелось петь.
Все перекаты да перекаты —
Послать бы их по адресу!
На это место уж нету карты —
Плывём вперёд по абрису.
На это место уж нету карты —
Плывём вперёд по абрису.
Песня Александра Городницкого совершенно ложилась на состояние, в котором находились наши москвичи.
А через километр, там, где река поворачивала, упираясь в скалу, где течение убыстрялось, ребят ждало тонкое, невидимое над водой бревно, которое умудрилось застрять в дне комлем, а верхушка находилась в десяти сантиметрах под водой и торчала там против течения. И надо же было так распорядиться, что лодка чуть правее носа напоролась на это препятствие; упругости надутой резины хватило, чтобы нос лодки поднялся над верхушкой ствола, и ствол, пропоров дно, вышел прямо между ног ребят. И в эту дыру тут и с напором заспешила вода.
Матвей произнёс часто вспоминаемую Толиком фразу «тонем!». Что было похоже на правду, но как произнесена она была и каким тоном и голосом – как будто к ним на нос лодки сел член экипажа НЛО. Как-то у Матвея получилось соединить в одном слове две противоположности: факта и «быть такого не может». Но тем не менее перед ними торчал ствол, в лодке была вода, а саму лодку течение пыталось развернуть на этом стержне.
– Ничего и не тонем, – попробовал Анатолий скопировать Матвея, но попали так попали!
И в этот момент лодку развернуло. Вода перестала прибывать, и уже не надо было грести. Ребята посмотрели друг на друга, Толик ещё раз произнёс Матвеево слово «тонем», и они стали смеяться, и чем дальше, тем громче. И только смех затихал, как уже Матвей произносил это «тонем», и смеялись уже с надрывом. А ведь действительно только что и смеяться. Сидели себе мирно за столом, пили спирт, ели заливное. Но, отсмеявшись, стали думать, как быть. Матвей со своей стороны опустил в воду весло и, даже наклонившись, не достал веслом дна:
– Однако с головкой будет.
Лодку не сильно, но бросало из стороны в сторону. Ребята крутились на скамейке и думали, как быть. И Матвей договорил:
– Наверно, вот как поступим. Ты сиди, я смотаюсь в лагерь, принесу верёвку. Пилить ствол не получится, лодку испортим. Хотя почему, если вот хотя бы… вот в этом месте. – Матвей показал место в двадцати сантиметрах от пола лодки. – К носу привяжем верёвку, потянем и… на свободе.
– Плыви! – ответил Толик. – А то «тонем». – И ребята снова залились смехом.
Далее было так. Матвей разделся до трусов и вывалился из лодки, погрёб к берегу. И пошёл по бережку домой, в лагерь. А в лагере всё ещё продолжался пир. И пирующие были очень удивлены такой лёгкой одежде Матвея и тому, что не видно было, чтобы ребята вернулись на лодке.
– Что стряслось? – спросил Игорь Александрович и вышел из-за стола. – Пошли, показывай.
– Напоролись на топляк, – стал рассказывать Матвей, – бревно тонкое, дно пропороло и поднялось. Торчит внутри. Самим не сняться. Глубоко.
– Пошли, пошли, – заторопил Игорь.
И когда Матвей и Игорь вышли к месту ЧП, то Толик уже был на берегу.
– Да подумал, лодка крепко насела, что мне там как в проруби… Верёвку взяли?
– Ой, совсем забыли, – ответил Матвей.
А Игорь закурил и, рассматривая болтающуюся на стволе лодку, вынес решение:
– Матвей, ты за верёвкой, – Матвей побежал, – а дальше так. Толик, ты плывёшь с концом, привязываешь, мы натягиваем её, ты ныряешь под неё, под лодку, цепляешься за ствол и тут же толкаешь её вверх. Должно получиться. По крайности выныривай.
К ним пришли все рабочие. Как же! Такое событие. Когда лодку стащили, даже одежда сохранилась, только что намокла. Анатолий рассказывал, даже не привирая:
– Да ничего. Поднырнул. Обнял её, как на Масленицу на столб лазят, и головой и столкнул.
Уже на берегу перевернули лодку, слили воду и стали изучать пробоину.
