Первое поле - Александр Васильевич Зиновьев

«как»! Просто охотник-профессионал! Он ещё не понял, что это там вдали тёмное между стволов, но тут же медленно сместился за ближайшее дерево и выглянул из-за него с осторожностью, на какую он был способен, и долго всматривался, не обгоревший ли это пенёк. Но, когда пенёк переместился, Матвей понял, что засветила удача. И что эта удача была птицей. Птица останавливалась, и надолго, как показалось охотнику, толкалась на земле, затем взлетела и села на ветку, и Матвея охватил азарт, который тут же стал мешать быть охотником, потому как от волнения задрожали руки. По всему – и по цвету, и размерам – это был глухарь. Мелькнула мысль достать патрон с пулей. Глухарь не подпустит на расстояние для дроби. И решив, что так будет правильно, он встал спиной к дереву, за которым прятался, и бесшумно заменил патрон. Выглянул, и на сердце отлегло. Глухарь сидел на той же ветке. «Если я его вижу, – стал размышлять Матвей, – то и он меня тут же увидит, если я высунусь». Но тут глухарь нырнул вниз и перелетел от Матвея дальше, но не скрылся из виду, что подсказало Матвею, прячась за стволами, скрадывать птицу. Выбирая, куда ступить, Матвей сумел пройти метров пятьдесят, а тетерев так и сидел. «Если бы ещё метров двадцать подпустил», – оценил расстояние Матвей, решил рисковать и так же скрытно, медленно, выбирая перекрытые деревьями пространства, прошёл эти двадцать метров. Отдышался и выглянул. Сидит. «Если сейчас целить под ветку, то по идее пуля должна бы попасть точно», – размышлял Матвей, всматриваясь одним глазом в тайгу. Глухарь сидел далеко, но весь открыт. Было видно, как он поворачивает голову – «осматривается». «Надо стрелять». И Матвей стал готовиться к выстрелу. Сначала посмотрел под ноги и выбрал, куда поставить правую ногу, как повернуться, чтобы, поднимая винтовку, не привлечь внимание птицы. Когда он удачно ступил правой ногой, то понял, что если не промажет… Далее мысль боялась лететь, потому как лететь было некуда. Матвей ещё ни разу ни во что не стрелял. Только тир да единственный выстрел в мишень, когда Игорь Александрович вручил ружьё Матвею. Было от чего волноваться. Но, ступив ногой, перенёс с поворотом тело на правую ногу, почти не дыша поднял длинный ствол, приложил к нему, отведя совсем немного правое плечо назад, приклад, коснулся щекой его прохлады, подвёл мушку под ветку, ровно под глухарём. «А вдруг тетерев?» – почему-то подумал Матвей, что чуть ли не сбило дыхание. И, медленно набрав в себя воздух, потянул курок. Матвей помнил, в каком моменте должен сработать затвор, поэтому не волновался, но за долю секунды до удара бойка по капсюлю птица начала расправлять крылья, и… прозвучал выстрел. Так же особенно громко, с огнём и дымом и… с падением там, вдали, тёмного пятна вниз, на землю.

Птица – а это как будто точно глухарь – оказалась неожиданно тяжёлой. Красивой, с огромными чёрными крыльями, с красным ободком вокруг глаз. За переживаниями, как он вручит подарок Игорю, Матвей и не заметил, как вернулся на базу, и, подходя к столовой, понял, что это его час, так как все были в сборе и сидели за столом! Матвей спрятал птицу за спину, прошёл вдоль лавки к торцу стола, где висели кружки, повернулся лицом к Игорю, который теперь сидел вторым на правой лавке, и произнёс заготовленную по дороге фразу:

– Игорь Александрович, поздравляю вас с днём рождения, желаю вам всегда быть таким же красивым, молодым и настоящим, – Матвею очень понравилось это прилетевшее откуда-то слово, – и примите от меня вот этот подарок.

На последнем слове Матвей явил всем трофей, расправив его крылья. Эта никак не ожидаемая сцена, эта неожиданность, вставший Игорь, чтобы принять подарок, даже хлопки, передача птицы из руки в руки, чтобы все оценили и что-то произнесли, взволнованные лица…

Матвей повесил на сучок винтовку, сел (ребята раздвинулись) посередине лавки, и тут встал Гаев.

– Я сейчас, – и через минуту вернулся с армейской фляжкой. – Такое дело – день рождения, опять же трофей, глухарь. Думал, – потряс фляжкой, – на чёрный день. В общем, гуляем. Давайте посуду.

Перед Константином Ивановичем поставили девять кружек, по числу партии, Кучум не в счёт. На краю стола, стесняясь, сидел Илья. Гаев открыл фляжку и разлил по кружкам спирт. Встал Игорь. Не сразу, но народ притих.

– Давно свои дни рождения отмечаю в поле, понятно, что не разгуляешься, а тут и рыба, и… – Игорь посмотрел на глухаря, который лежал на перевёрнутом ведре, а рядом караулил Кучум. – …и спирт. – Зина поставила перед Матвеем мелкую тарелку с заливной щукой. – Спасибо, друзья, спасибо, Матвей. Свои сорок пять лет запомню. Спасибо.

Все встали, разобрали кружки, по очереди говорили разные поздравления. Матвей сел, понюхал спирт, о котором он столько слышал. Пахло серьёзно, но не страшно. Как незнакомое лекарство. Да и спирта оказалось на хороший глоток. Но, вспоминая, что рассказывали о спирте, набрал воздуха, совсем как перед выстрелом, и опа! Спирт, в отличие от воды, почему-то разлился во рту, как будто его было не сорок грамм, а все двести – он еле уместился. А ещё показалось, что как будто во рту кто-то дал подзатыльник, и горло обожгло. Но, тут же закусывая эти ощущения вкусным дрожащим заливным мясом щуки, Матвей как будто успокоил свои ощущения и заметил, что голоден после утреннего молока с хлебом. За столом стало веселее, говорливее. Анатолий протягивал Матвею кружку чокнуться, что они и сделали, после чего Матвей допил оставшиеся шесть граммов. И в этот момент заметил, что как будто губ не слышит. Точнее, не чувствует. Матвей притронулся к ним пальцами – не чувствует, потрогал подбородок и щёки – их нет. Как интересно! Ещё обратил внимание, что предметы на столе ведут себя странно, и тут понял, что это опьянение. Стараясь контролировать свои движения, вышел из-за стола и, слегка покачиваясь, пошёл к реке. Там присел на своём камне и побрызгал водой на лицо. Матвей отметил: «Не чувствует и воды». Увидел, как рядом оказался Толик.

– Толь, как интересно, щёк не чувствую.

Анатолий рядом также обмывал лицо водой.

– Матвей, слышал, что если в поле ты не пил спирта, то ты не полевик? Чёрт, язык заплетается. Так что мы с тобой теперь настоящие. – Анатолий вытянулся, чтобы ветер обдул лицо. – А ты как это глухаря достал?

Матвей тоже встал.

– Вчера озарение пришло! Если рыбы не наловил, медведь не съел, должно же в чём-то повезти. А глухаря пулей срезал. Шёл