Человек обитаемый - Франк Буис

Перевоплощений…

С одутловатого неба падают плотные хлопья снега, и спящая природа постепенно укутывается в белое. Лазоревка устроилась на подоконнике и любуется собственным отражением: кажется, будто птица в черной маске собралась на карнавал. А может, она просто рассматривает существо, чье оперение не такое яркое. Оно подносит к бесклювому рту странную соломинку с раскаленным кончиком, откуда струится бледный дым. Одна пара лапок помогает ему стоять, а другая — хватать разные предметы, названий которых птица не знает. Один из них страшнее прочих: однажды лазоревка видела, как из него с грохотом вылетела молния и голубь тут же упал с дуба замертво. Однако лазоревка никогда не видела, чтобы эти лапки помогли человеку оторваться от земли и отправиться в другое место.

Калеб рассматривает взъерошенную ветром лазоревку…

Поль

Из коробки на пассажирском сиденье торчал рог. Карандаши внутри застучали друг о друга, когда машина тронулась. Поравнявшись с воротами, Поль с мгновение колебался, в какую сторону повернуть, затем выбрал направо — прочь от деревни и шоссе, ведущего к его дому за пятьсот километров отсюда. Он медленно проехал мимо открытой калитки, зажатой между двумя кипарисами, готовыми вот-вот рухнуть под тяжестью снега. Двор и дом Закари. Здесь ничего не изменилось.

Поль проследовал вперед, мимо овчарни и таза у сарая, похожего на купель из церкви, где вместо прихожан животные. Из медной трубы сочилась блестящая вода, словно подсвеченная изнутри лучом, исходящим из центра земли. Безликие строения затерялись среди бледных зимних просторов, раскинувшихся до самого неба, отказавшего в рельефе подлунному миру, до самого неба, отравившего все вокруг снегопадом. До самого неба, огромного и пустого.

Поль приехал просто разобрать кое-какие вещи, подписать бумаги и уехать, не собираясь встречаться с покупателем. Какая-то сила толкала его сделать крюк в сторону фермы Закари, другая сила нашептывала следовать изначальному плану. Первая оказалась настойчивее: она разбудила воспоминания, воскресила угрызения совести, которые заглушили стук карандашей о рог в коробке.

Ветер овевал машину. Показалась опушка с американскими дубами. Взгляд воспроизвел зеленые листья и красный закат. Поль думал, что все забыл, покинув эти края и создав собственную семью, но теперь все разбилось вдребезги, разлетелось вокруг гигантских деревьев с длинными ветвями, протянутыми к неподвижному мертвецу, поросшему травой. Забвение и земля не желали забирать это тело, которое Поль не оставит без помощи во второй раз, из страха, что безумие вернет труп к жизни. Жена и дочь подождут, пока Поль поможет Закари встать, перейти поле, распутать веревки, чтобы развесить на них боль, которая ему не принадлежит. Поль знал, что мертвые не прощают, но надеялся, что это сделает призрак. Привидение. Он поможет ему пересечь двор, вылечит его и уедет, как только призрак выздоровеет. Никто не должен знать, что он остался в Лё-Белье, особенно другие жители. Он отвадит случайных любопытных, если вдруг кому-то взбредет в голову прийти сюда, на ферму, которую все считают проклятой.

Карандаши в коробке снова застучали, когда Поль сдал назад, отъехал на несколько десятков метров, оказался во дворе и спрятал машину в амбаре. Пока он стирал следы шин, странная мелодия позвала его. Поль поискал источник звука и в ужасе замер. Кровь застыла в жилах. Усилившийся ветер свистел сквозь глазницы, носовую полость и разинутую пасть бараньего черепа, торчавшего на столбике. Придя в себя, Поль решил, что познакомился со своим первым союзником, и отправился в дом. Дверь не была заперта. Поль оказался внутри. Ветер утих на улице. Над заснеженной долиной раздался пробирающий до смерти собачий вой. Ставни распахнуты, сквозь стекла льется мягкий свет. На стуле у печки кто-то сидит спиной к входу. Поль не испугался, когда зазвучал голос. Он не мог определить возраст, но тут же узнал.

Что ты здесь забыл? Если ты о чем-то сожалеешь, то уже слишком поздно, ничего не исправить. Ну и ну, я даже не могу помешать тебе войти. Удивлен, что ты еще не удрал со всех ног. Ведь, в отличие от остальных членов банды, ты не мог похвастаться отвагой, пусть и был не таким идиотом, но этим тоже ничего не исправить — даже наоборот.

Итак, ты решил напроситься ко мне на время. В таком случае придется оказать мне услугу. Ты у меня в долгу. Делай что хочешь, но принеси мне жилет, я им дорожу. Я сам не могу, все предметы проскальзывают сквозь пальцы. Зуб можешь не искать в земле, я уже привык без него.

Полагаю, бараний череп нагнал на тебя страху во дворе. Это что-то вроде моего памятника погибшим. Специально установил, чтобы прогнать тех, кто решит подобраться поближе. Не трогай его, не то накличешь беду.

А теперь либо войди, либо выйди, но закрой уже чертову дверь. По дому и без того гуляет достаточно сквозняков, а огонь давно погас.

Эпилог

Мой дорогой друг!

Мы оба знаем, что новорожденное слово стоит многих уже приевшихся.

Неважно, какова цена.

Ты писал…

…ради лазоревки,

ради человека за окном, в память о нем,

ради матери этого мужчины, ее колдовских жестов и угасших слов,

ради бродяги и тени, прильнувшей к его тени, брошенной на дно колодца,

ради девушки, постучавшейся в дверь умирающего, который и не подозревал о своей смерти,

ради их ребенка,

ради виновников, прибитых к двери амбара,

ради старика, повесившегося от отчаяния,

ради жертвенного барана, нынче воскреснувшего,

ради ночной птицы, шуршащей над пепельным ковром,

ради собаки, разрывающей воем толщу тьмы,

ради твоего отца, который, наверное, не переживет еще один удар,

ради матери, мечтавшей остановить время, подарив тебе часы,

ради женщины, высматривающей обещание,

ради всех тех, кто ушел и больше не вернется, ради всех непобежденных,

ради тех, кто выбрал собственный путь,

ради волка, бродившего по заснеженной степи,

ради этой ночи, усыпанной звездами, словно плащ волшебника,

ради вечности и желания избежать смерти,

ради того, чего ты никогда не знал и не узнаешь,

ради невероятной, но теперь прирученной правды,

ради человека обитаемого, которым ты теперь стал.

Никто не ведает, когда мы снова встретимся.

Я лишь знаю, что твоя душа в других краях, и у меня припасено еще множество имен в подарок тебе. У меня, того, кто не нуждается в подписи.

Софии

Потому что существуют идеальные места для освобождения от проклятий и ожидания новых обещаний.