Любовь пахнет понедельником - Соня Субботина
Каждое последующее слово давалось Еве легче, чем предыдущее. В глазах Мирослава она видела поддержку и… боль… боль за неё. С каждым звуком её монолога корка, покрывавшая эту душевную рану, отходила. На её поверхности проступали капельки крови и сукровицы, но становилось легче. Ева попыталась приукрасить рассказ шутками. Они были не всегда уместны, но на самом же деле каждая из них была криком о помощи. Между строк и фраз сквозила вина, но направлена она была исключительно на саму Еву. Та не могла считать себя жертвой домогательств, потому что сама была причастна к произошедшему. Думала, что подобное заявление было бы неуважением по отношению к другим невинным девушкам, пострадавшим по-настоящему, а не так, как она.
– Короче, историю, которую я заварила, мне оказалось не под силу разрулить. Я и сейчас при виде него впадаю в какое-то оцепенение. Ну, ты видел сегодня, я устала жить в вечном страхе перед ним. Вдруг ему надоест Катя, и он опять переметнётся ко мне? Я не могу дать ему отпор. Не знаю, что бы случилось, если бы меня в тот день не услышала лаборантка. Мне до сих пор иногда снятся кошмары, поэтому учусь по ночам, пока меня не вырубит без снов прямо над учебниками. Надеюсь, я хотя бы из-за такой патологической тяги к учёбе стану отличным врачом, – Ева неумело подавила нервный смешок и снова стала серьёзной. – Мира, мне страшно, но я сама виновата, не нужно было столько пить, – каждое из сказанных слов наносило острым ножом колотые раны Мирославу прямо в сердце. Ева это понимала по одному его взгляду, но по-другому бы и не вышло. По-другому, молчать и врать, ей надоело.
– Для начала, – тот не сразу смог обрести дар речи. – Ты ни в чём не виновата. Ты можешь быть сколько угодно со мной не согласна, искать причины, почему это именно так, как ты думаешь. Но подумай вот о чём. Если ты винишь себя, ты оправдываешь его. А виноват только он. Не ты, не алкоголь, не сложившиеся обстоятельства, а он. Я очень горжусь, что ты смогла это рассказать кому-то, вместо того чтобы держать в себе. Ты очень сильная. Есть хорошая новость, в новом семестре ты его будешь видеть гораздо реже. У тебя будет другой преподаватель. А ещё, за каждым преступлением обязательно следует наказание, будь уверена. – Он уже достаточно хорошо знал Еву, чтобы понять, что та ему не даст вмешаться, если будет знать о его намерениях, поэтому не стал рассказывать о том, что у него уже есть план по возвращению справедливости.
Ева начала всхлипывать, как только он начал говорить, поэтому к моменту, когда он закончил, смогла только выдавить из себя сквозь слёзы: «Обними меня». А кем бы Мирослав был, если бы отказал в этой просьбе? Он притянул её к себе. Ева промочила слезами всю его футболку, но это помогло ей немного успокоиться.
В эту ночь она легла спать с мыслями, что жить стало немного проще. На этот раз ей не пришлось изнурять себя зубрёжкой, чтобы забыться без снов, кошмары к ней не вернулись. Осознание того, что Мира не отвернулся от неё, грело ей душу. Конечно, она понимала, что в одночасье ничего не станет как раньше, как до этого злополучного лета, но было приятно, что рядом есть люди, которые останутся с ней, несмотря ни на что. Боль Евы, так долго распиравшая её изнутри, взорвалась как граната и своими острыми осколками задела Мирослава. В глубине души она радовалась, что только его. Возраст родителей давал о себе знать, да и они и так страдали от своей гиперопеки, поэтому подобные новости пережили бы с большим трудом. Лизе нельзя было волноваться. Ева не простила бы себе, если бы из-за этого с малышом её лучшей подруги что-то случилось. В самом же признании не было ничего страшного. Хотели они этого с Мирославом или нет (а они, несомненно, хотели), они стали ещё ближе. Их теперь связывали прочные невидимые струны общей боли, возникшие этим морозным январским вечером.
Глава 19
Если позориться, то до конца
Кто сказал
Что любить друзьям нельзя
Наблюдать издалека
Никому глаза не расскажут
Наш маршрут
Zivert. Зелёные волны
Перед Евой остро встал выбор, где же провести каникулы. Весенний семестр начинался с первого февраля, и впереди было ещё семь дней отдыха, которые она могла провести либо за городом с родителями, либо в городе с друзьями. В первую очередь с Мирославом. После того как смогла ему рассказать о событиях лета и осени, она почувствовала, как возросла сила притяжения между ними. Но, недолго думая, выбрала первый вариант и поехала с Мармышкой под мышкой к родителям. Хотела компенсировать этим немного незадавшиеся новогодние каникулы. Сейчас, когда экзамены были сданы, а мысли об Илье Александровиче не тревожили её и не было нужды прятаться за учебной и художественной литературой, как за стенами крепости, отдых обещал быть действительно отдыхом. К тому же с Мирославом она сможет видеться хоть каждый день в институте между парами, а с Лизой – в кафе после них. С родителями в течение года она только созванивалась, и то реже, чем хотелось бы. Так что выбор был очевиден.
Это была лучшая неделя в жизни Евы за последнее время. Как будто она смогла ненадолго окунуться если не в детство, то хотя бы в школьную пору. Могла болтать с родителями на кухне допоздна, а потом спать до обеда. Просыпалась оттого, что коты решали облизать ей лицо, или потому что с кухни раздавался аромат кулинарных изысков её отца. Валялась на кровати или диване с котом, даже двумя котами и книгой в руках или сидела в библиотеке, но не в попытках спрятаться от окружающего мира, а чтобы хорошо провести время одной, если родители заняты. Каждый день она пекла с отцом по новому пирогу, рецепты которых он находил в самых забытых уголках интернета. Начинка
