Любовь пахнет понедельником - Соня Субботина
В новый семестр она не ворвалась отдохнувшей и полной сил, как этого можно было ожидать, а неуверенно шагнула с еле ощутимым чувством одиночества и грусти. У неё ещё остались друзья в других группах, она неплохо ладила с одногруппниками, если не брать в расчёт старосту, и у неё был Мирослав, но без Лизы корпуса, в которых гомон сотен студентов ни на секунду не умолкал, казались безлюдными и пустынными. Место за партой рядом с Евой всегда оставалось свободным, как будто её подруга ещё успеет ворваться в аудиторию за минуту до начала с извинениями и стаканчиком кофе на растительном молоке, рушившим её легенду о том, что она задержалась из-за пробок. Но учёба быстро затянула Еву в пучину лекций, практических занятий и учебников, так что скучать по Лизе вскоре стало некогда. К тому же они и так виделись практически каждый день в кафе или у кого-нибудь из них дома.
Биохимия с физиологией и ещё парочка второстепенных предметов продолжались до конца года. Добавилось ещё несколько новых дисциплин. Больше всего Ева ждала сестринское дело и микробиологию. В конце года их курс должен был в течение месяца проходить практику в больнице, поэтому весь семестр им предстояло оттачивать навыки различных медицинских манипуляций от наложения повязок до проведения внутривенных инъекций. Микробиология на деле оказалась немного скучнее, чем можно было бы предположить. С особо опасными микроорганизмами они не работали, максимум, на что они могли рассчитывать, – это парочка колоний стафилококков в чашках Петри. В основном они писали бесконечное количество страниц лабораторных и зарисовывали всевозможные формы бактерий и пробирочки. Много пробирочек. К тому же на кафедре было всегда очень душно и пахло каким-то рыбьим кормом. Через пару занятий Ева поняла, что, скорее всего, этот запах исходил от сухих питательных сред, на которых выращивались культуры бактерий. Проводить там по три с половиной часа без перерыва каждую неделю было тем ещё испытанием.
Уже в первый день её группа смогла навести некоторые справки касаемо новых преподавателей. Согласно им, семестр должен был быть не слишком сложным, а благодаря парам по гигиене, ещё и исключительно интересным, но не в том смысле, в каком Еве хотелось бы. К сожалению, в институтах есть одна не очень весёлая тенденция, и из-за неё, ради престижа учебного заведения, когда-то светочи науки, профессора, вынуждены оставаться на своих кафедрах, даже несмотря на пенсионный возраст, старческий маразм и другие невзгоды. Их новый преподаватель когда-то, возможно, когда Эдвард Дженнер ещё не успел открыть вакцину от натуральной оспы, был довольно выдающимся учёным, но годы взяли своё. Он мог забыть тему, кого спрашивал и как этот человек отвечал. Мог задавать один и тот же вопрос нескольким разным людям или одному человеку несколько разных вопросов. Вместо объяснения темы – начать рассказывать истории из своей жизни. По словам старших курсов, учиться у него не было трудно, контрольные можно было спокойно списать, потому что он не видел даже происходящее у него под носом, но такой преподаватель вряд ли смог бы вселить в своего студента любовь к предмету. Радовало одно: экзамены он уже давно не принимал. Ева сделала себе мысленную пометочку, что ни за что не пойдёт в науку и преподавание. Ей совсем не хотелось откладывать выход на пенсию лет так на двадцать. Она не заглядывала настолько далеко в будущее, но в старости ей хотелось бы видеть внуков и кошек, а не студентов.
Несмотря на то что отдел расписаний явно любил немного поиздеваться над студентами (иначе как объяснить биохимию в субботу в восемь утра, две пары по три с половиной часа в один день с перерывом в десять минут или переезды из одного конца города в другой, на которые выделялось меньше получаса), там работали люди, которые считали, что в этой жизни во всём должен быть баланс. Насколько Еве не повезло со своим преподавателем по гигиене, ровно настолько ей повезло с новым преподавателем по биохимии. То, что им был не Илья Александрович, уже не могло не радовать. Это была заведующая кафедрой, очень модная и современная, хоть и пожилая женщина. Ева помнила, что Мирослав ещё на каникулах сказал ей о новом преподавателе, поэтому сделала вывод, что это его бабушка. Её Ева видела лишь один раз в жизни – на отработке. Тогда Лариса Николаевна заглянула в аудиторию, а после послала к студентам Илью Александровича. Вспомнив, что в семье Миры было негласное правило (которое всё же иногда нарушалось), согласно которому он не мог попасть ни к одному из своих родственников ни на пары, ни на отработки, ни на экзамены, Ева лишь ещё раз убедилась, что эта женщина – его бабушка. Она даже смогла себя убедить в том, что между Мирославом и Ларисой Николаевной есть некие внешние сходства. К этой женщине она прониклась симпатией и уважением с самой первой пары. И не только потому, что та, предположительно, была в родстве с Мирой.
Лариса Николаевна смогла разглядеть потенциал этой студентки, её критический склад мышления и обширные биохимические знания, полученные, как бы там ни было, благодаря её предыдущему преподавателю, и посоветовала ей принять участие в вузовской олимпиаде. Она была уверена, что у Евы есть неплохие шансы на победу и, как следствие, на автомат. Преподавательница была удивлена отсутствию зачёта у настолько
