Бездны - Пилар Кинтана
– Это подарок. Как думаешь, кому?
– Мне?
– Да, сеньорита, – подтвердил Гонсало. – Мы купили ее в Мадриде. Она не влезла в чемодан, так что пришлось всю дорогу везти ее в руках.
– Как дочку-калеку, – смеясь добавила тетя. – Мы чуть не бросили ее в лондонском аэропорту.
Я схватила куклу. У нее были малюсенький носик, губки бантиком, голубые глаза, как две миниатюрные планеты, они открывались и закрывались, а ресницы длинные, как настоящие.
– Поверить не могу, что она моя.
Я обняла куклу и тетю.
– Ее зовут Паулина. Красивая, правда?
– Самая-пресамая красивая на свете.
Я села и усадила Паулину на колени. Взрослые продолжали стоять. Мои родители еще не отошли от потрясения.
– Ты вышла замуж? – спросила мама.
– Расписались во второй нотариальной конторе, за день до отъезда.
– Ну… поздравляю.
Мама обняла тетю и поцеловала Гонсало. Настала папина очередь. Он растерянно улыбнулся. Гонсало протянул ему руку, папа пожал ее, а потом поцеловал сестру.
– Умеете же вы хранить секреты, – сказала мама, когда все сели.
Тетя и Гонсало засмеялись. Она рассказала, что они познакомились в «Зас», в тот день, когда она пошла за подарком папе на день рождения.
– Он показал мне рубашки, мы разговорились…
– К счастью, – сказал Гонсало, – перед тем как уйти, она оставила мне бумажку со своим номером.
– На прошлый день рождения? Два месяца назад? – спросила мама.
– Да, – сказал Гонсало, – все закрутилось очень быстро.
Мама с папой переглянулись. Тетя зажгла сигарету. Она затянулась, и над верхней губой проступили морщины, будто реки на карте.
Мы вышли из «Дымного филина», я тащила Паулину и была счастлива. Тетя Амелия с Гонсало пошли к ее автомобилю, «Рено 6», – все считали его голубым, а мне он казался зеленым. Мы сели в наш – горчично-желтый «Рено 12».
Как только мы закрыли дверь, мама спросила – очень тихо, как обычно делала, когда считала, что мне лучше не слышать их разговоров:
– Могли бы и не торопиться, правда?
Папа завел машину.
– Ей было очень одиноко.
– Но не обязательно же было сразу выходить замуж.
Папа обернулся. Я сидела на полу к ним спиной, а кукла стояла на заднем сиденье. Я сделала вид, что играю и совсем ничего не слышу. Папа снова посмотрел вперед.
– Этот тип воспользовался ее слабостью.
Машина тронулась.
– Это она оставила ему свой номер, сделала ему предложение и пригласила поехать с ней. Ты что, не слышал?
– Ясно же, что он аферист.
Папа никогда ни о ком плохо не говорил.
– Почему это ясно?
– Видно по нему.
– Ты по лицу определил?
– Амелии пятьдесят один, а ему и тридцати нет.
– И поэтому он аферист?
Мы выехали на шоссе, фары других автомобилей дырявили темноту со всех сторон.
– Ты что думаешь, он правда в нее влюблен? – спросил папа.
– Нет, и поэтому им не следовало торопиться. Но я не считаю ее несчастной жертвой, а его – обманщиком, который воспользовался ее слабостью. Скорее у них уговор, который устраивает обоих.
– Обоих? Ты заметила, кто платил в ресторане?
Теперь назад обернулась мама. Я играла с Паулиной – тоненьким голоском говорила за нее и отвечала за себя своим обычным голосом.
– А кто, по-твоему, должен платить? – спросила мама. – Он, со своей зарплаты продавца в «Зас»?
– Стоило бы дать ему подписать документ – что он не может ей наследовать и ничего не получит в случае развода.
Повисло напряженное молчание. Я осторожно обернулась. Мама смотрела на папу, будто не могла поверить, что он такое сказал. Он вцепился в руль.
– А что такого? – спросил он. – Что плохого в том, что я хочу защитить свою сестру и семейное имущество?
– Хорхе, мне двадцать восемь, а тебе сорок девять…
– Это другое, – сказал он.
Мама возмущенно уставилась перед собой. Оба умолкли.
В воскресенье мы пошли в гости к тете Амелии. Дверь открыл Гонсало в шортах и майке-алкоголичке, со свежей укладкой, мощные мускулы на виду. Тетя Амелия сидела на своем плетеном стуле с сигаретой в одной руке и бокалом вина в другой, в белом халате с широкими рукавами – когда она встала и распахнула нам объятия, рукава взметнулись, будто крылья.
С балкона подуло, занавески затрепетали, дверь в спальню захлопнулась. Гонсало встал, снова открыл ее и застопорил. Мы увидели, что теперь в спальне две кровати.
– А вы же поженились? – спросила я.
– Да, поженились, – сказала мама, стиснув зубы, показывая, чтобы я замолчала.
– А почему вы тогда не спите вместе?
– Неприлично задавать такие вопросы, Клаудия.
Тетя рассмеялась:
– Потому что я не люблю, когда у меня отбирают одеяло.
Поставила бокал на стол и обняла меня.
Еще в ее квартире появились две гантели и корзинка с журналами в туалете. У тети Амелии не было ни телевизора, ни игрушек, ни животных, поэтому заняться там было нечем. Я усадила Паулину на пол и принялась листать журналы – сплошная «Популярная механика», тоска жуткая. Все статьи там были о машинах и разных механизмах – инструкции, как собрать самолет в домашних условиях и как ухаживать за газонокосилкой.
Я уже собиралась отложить журналы, когда мне попался другой – с голой женщиной на обложке. Женщина стояла спиной к зрителю, слегка обернувшись. Вид у нее был лукавый, а из одежды – только прозрачная шаль, не прикрывавшая ни груди, ни попы. Это был «Плейбой».
Мария дель Кармен, школьная подружка, рассказывала мне, что ее брат прячет «Плейбой» под матрасом и она его смотрела. Я никогда в жизни не видела «Плейбой» вблизи и тем более не держала в руках.
Папа с тетей Амелией проверяли в столовой бухгалтерскую отчетность, мама с Гонсало беседовали в гостиной. Мама сидела спиной к туалету, но Гонсало меня засек. Он поставил свой бокал на стол, наклонился к маме и что-то ей сказал. Она обернулась:
– Клаудия, оставь это и иди сюда.
– Но я просто…
– Никаких «просто», – сказала она тоном, не допускающим возражений.
Когда мы пришли к тете в следующий раз, я специально как бы бесцельно шаталась по квартире, пока не завладела «Плейбоем». Я заперлась с ним в туалете и только и успела прочесть, что рекламу на первых страницах, когда в дверь постучали.
– Чем ты там занята, Клаудия?
Мама.
– Ничем.
– Открой, пожалуйста.
– Я уже выхожу.
– Открой сейчас же.
Она забрала у меня «Плейбой», положила обратно в корзину и отвела меня в гостиную.
В третий раз я выждала, пока они отвлекутся, а потом уселась на пол возле корзины и принялась шарить среди «Популярной механики», пока не откопала «Плейбой».
