Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти - Гэнки Кавамура
– Прости, – промямлил Асаба-сан, не отводя взгляда от телевизора. Ему всегда с трудом давались извинения.
– И ты меня прости. Ладно, я на кухню: ужин нам быстренько приготовлю.
Вот и помирились. Я закатала рукава и встала за плиту.
30 НОЯБРЯ
У Асабы-сан был выходной, и мы сходили в столовую, которая находилась на нижнем этаже здания общественных собраний. Отобедали коронным омлетом, как я уже давно планировала. Вкусно, да и досюда от дома рукой подать – хоть каждый день ходи. Но почему-то на то, чтобы добраться до этого заведения вместе, нам потребовалось больше полугода.
Люди – до того, что находится в шаговой доступности, руки у них всегда доходят в последнюю очередь. Впро-273 чем, не стоит, наверное, всех под одну гребенку… Но вот у Асабы-сан такая особенность есть.
В последнее время мы вдвоем редко куда-либо выбираемся. Да и секс как-то исчез из наших отношений.
6 ДЕКАБРЯ
Материнский инстинкт – такая заковыристая вещь.
Я никак не могу с ним совладать. У меня в душе комок
спутанных, непонятных чувств: там, кажется, и забвенная
любовь, и жалость, и печаль… Он лишает меня всех сил,
я не могу ступить ни вправо, ни влево. А вот по Асабе-сан
так даже и не скажешь, что он испытывает хоть что-то
отеческое.
24 ДЕКАБРЯ
Поехала сегодня закупаться продуктами для рождественского стола, причем аж в другую часть города – в район Санноми. Я набрала все, что было нужно, и после этого мы в кафе на крыше торгового центра встретились за чашечкой чая с Y. С тех пор как мы спустя два десятилетия случайно встретились, изредка стали устраивать встречи вдвоем: сегодня вот виделись уже в третий раз.
В прошлый раз, да и в позапрошлый я рассказывала о своей выдуманной жизни: о сложных отношениях с соседями, о достижениях сына на спортивных соревнованиях, о планах съездить на новогодние праздники в родной город. Иногда ворчала на «мужа». Конечно, я не
274 продумывала историю заранее: она сама каким-то чудесным образом рождалась в нашем с ней диалоге. История семейной жизни, пускай ничем не выдающейся, но по-своему – по-простому – счастливой.
– Кстати! Недавно в нашем доме к людям забрался домушник, представляешь!
Временами хотелось поделиться тем, что происходило на самом деле.
– Ужас какой! У вас все в порядке?
– Да пробрались только в одну квартиру на первом этаже,
нас никто не тронул.
– Ну слава богу, что все обошлось, – с облегчением выдохнула Y и со спокойной теперь душой сдернула с кусочка торта клубничку. Она обладала богатой палитрой эмоций и в качестве холста искусно использовала доставшееся ей от природы рельефное лицо и все многообразие мимических мышц.
– Только вот без последствий не обошлось.
– Что случилось?
– Да из-за этого случая сосед, с которым мы все это время ограничивались дежурными приветствиями, оживился:
стоит нам пересечься – он лезет со своими разговорами.
Ребром вилки я отделила кусочек торта, не задевая клубники: завидую легкости таких людей, как Y, которые сразу же съедают ягоду.
– Ой, тоже напрягают такие соседи, которые липнут 275 с назойливыми беседами. Может быть, взрослые люди не должны себя так вести, но вот я, например, заслышав, что кто-то приближается к лифту, в который я зашла, начинаю судорожно тыкать в кнопку, чтоб дверь быстрей закрылась.
– Да, понимаю тебя: я каждый раз, как с кем-то у нас пересекаюсь, теряюсь: не знаю, что делать, что говорить или не говорить…
– Да-да, именно! Даже не верится, что могут существовать такие люди, которые уверенно действуют в таких ситуациях!
– И вообще, как по мне, избегать нежелательного общения – это решение вполне себе взрослое!
– Ну так-то да, – рассмеялась Y, с девичьим изяществом прикрывая ладонью рот.
Каждая наша встреча будто возвращала меня во времена студенчества. Консерватория в моих воспоминаниях была светлым местом, которое, казалось, было уготовано нам самой судьбой.
– А, так вот, про домушника – ох и неординарный он попался! Стащил он только альбом с фотографиями, сумку потрепанную, сувениры из разных поездок – всякие памятные вещи, в общем.
– И что, ни сберкнижку, ни деньги даже не тронул?
– Вообще ничего ценного, говорят, не взял.
276 – Ух, от этого только сильнее мурашки по коже!
Y отбила мою подачу аккурат по той идеальной траектории, которую я себе рисовала. А когда я рассказывала эту историю Асабе-сан, он лишь сухо кинул: «Да, верно, нервничал, торопился: вот и схватил, что первое под руку попалось».
– Не говори! Словно часть воспоминаний из жизни выкрали. Не в квартиру залезли, в душу, считай! Как же мерзко!
– Ага… Раз такое дело – интересно просто стало: деньги – понятно, в любом случае как-нибудь можно выкрутиться, а вот пропажа какого предмета тебя сильнее всего вывела бы из равновесия?
– Дневник. Упаси боже! – ответ выскочил в ту же секунду.
Если этот дневник попадет в чужие руки, я же с ума сойду! Что обо мне подумают!
– Ой, и правда! Только не это! – воскликнула Y.
– А ты тоже ведешь дневник? – подала голос непродуманная прямолинейность.
Она молча кивнула в ответ, и я полезла с новым вопросом:
– О чем пишешь?
Улыбка исчезла с лица Y. Я поняла, что все-таки переборщила, и, дабы не давать воли языку, поднесла кружку 277 с чаем ко рту. Фоном в кафе играла песня «Jingle Bells» в исполнении детского хора.
– По правде говоря… У меня есть человек, которого я люблю…
– Ты имеешь в виду…
– Да. Ты правильно поняла. Любовник. У него тоже есть семья, но мы встречаемся раза два в неделю. Совсем как школьники, которые тайком от родителей бегают на свиданки. Но я его люблю, не могу. Без него у меня словно почва из-под ног уходит, я теряю понимание окружающей действительности. С кем мне еще поделиться всеми этими чувствами? Вот и пишу все в дневнике…
«Как же я тебя понимаю!» – непроизвольно соскочило с языка. Ведь я тоже завязала любовные отношения с мужчиной, который ходил ко мне на уроки фортепиано. На шесть лет меня младше. И он уехал сюда по работе. А дома его ждет семья. И сын мой остался где-то там:
бросила я его. Этот мужчина словно выкрал меня. Мы сбежали, чтобы, не спрашивая чьего-либо согласия, быть вместе. Вот и живем здесь так, будто прячемся от
