Черешни растут только парами - Магдалена Виткевич
– Происходят странные вещи. И мне нужно с кем-то это обсудить.
– К вашим услугам. Последняя пациентка у меня в шестнадцать. После этого я могу подъехать к тебе – самое раннее к пяти. У тебя есть что-нибудь поесть или мы снова будем умирать с голоду?
– Можно подумать, что мы хоть раз умирали с голоду, – возмутилась я.
– Шучу. Но я понимаю твое нежелание готовить. Я что-нибудь привезу.
Я вздохнула. Стыдоба. Уже столько времени прошло, а я его еще ни разу не пригласила на ужин. Скоро три. До его приезда два часа. Два часа жизни в сумасшедшем доме можно и не пережить.
Я пошла в ванную и стянула с себя спортивную одежду. Бег резко повысил мой тонус. А может, эта женщина хочет сделать из меня сумасшедшую? Проникла в мой дом, залезла на чердак и подбросила свечи? Надо будет спросить ее об этом, когда она появится снова. Я надела джинсы и футболку. Охотнее всего я осталась бы в халате, но халат, несмотря на мое тесное знакомство с Шимоном, для званого обеда не годится.
Я взяла свечу, вставила ее в подсвечник, зажгла.
* * *
– Зачем эти свечи? – спросил Шимон. – И опять ты не закрываешь дверь.
– Стучаться надо, – строго заметила я.
– Я стучал. И ничего. Я нажал на дверную ручку, и оказалось, что дверь, как обычно, открыта. А зачем эта свеча?
– Зачем? – повторила я его вопрос. – А ты не будешь смеяться?
– Если будет смешно, буду, – сказал он. – Сдерживаться не стану!
– Потому что это такая магия, – сказала я, – которая обозначает конец одного этапа и начало нового.
Шимон проницательно посмотрел на меня.
– Да, я знаю, это безумие, – покачала я головой.
– Почему же обязательно безумие? – задумчиво возразил он. – Если свечи позволяют тебе чувствовать себя лучше, то почему бы и нет?
Я вдохнула с облегчением.
– То есть, как я понимаю, ты заканчиваешь старую жизнь и начинаешь новую? – уточнил Шимон.
Я кивнула.
– Завтра у меня нет дежурства. И в выходные нет. Когда едем в Гданьск – сегодня или завтра?
– Но я не хочу в Гданьск.
– Почему не хочешь? Разве у тебя все вещи уже здесь? Да и Руди нужно привезти домой.
Я улыбнулась. Совершенно не знаю почему, но у меня на глаза навернулись слезы. Шимон заметил это, улыбнулся и обнял меня. Я почувствовала себя под надежной защитой.
28
В Гданьск мы отправились в тот же вечер. Сначала мы подъехали к родительскому дому.
Мне нужно было забрать ключи от своей квартиры.
– Я подожду здесь с Луной, – сказал Шимон.
– Ты шутишь? Идем со мной!
– А Луна?
– И она тоже.
Я позвонила в дверь. Открыла мама, и тут же начались причитания:
– Ребенок, а что же ты так, без предупреждения!.. Здравствуйте, – протянула она руку Шимону.
– Здравствуйте, – поздоровался Шимон.
Мне показалось, что моя довольно строгая и сухая в обхождении мама тает под лучами его взгляда и улыбки. И окончательно подкупили маму мои слова, что Шимон – врач в Лодзи. Луна тоже получила свою порцию любви.
– Бернард, дочка приехала! – воскликнула мама. – С другом.
– С другом? – раздался из кухни голос отца. – Если ты имеешь в виду этого мошенника и ловчилу Венцлавского, то он, конечно, не ее и не наш друг!
– Бернард! – упрекнула мать отца. – Иди сюда, поздоровайся.
– Добрый день, – улыбнулся Шимон и представился: – Шимон Ярославский.
– Бернард Краснопольский. – Папа пожал Шимону руку.
– Пан Шимон – врач, – подчеркнула мама.
– Я тоже врач, только обо мне она никогда с такой гордостью не говорила, – констатировал папа. И с улыбкой добавил: – Может быть, уже слишком седой и живот у меня слишком большой. Видишь, дружище, каково это. Пока у тебя пресс в порядке, тебя хвалят. Надо пользоваться преимуществами молодости, а то, когда прибавится живот и седина, сплошная тоска.
– Бернард!
– Хорошо, что это не Марек, а то бы у меня давление подскочило. Но теперь пусть скачет сколько захочет – три доктора дома, – сказал он. – А специальность, если можно полюбопытствовать?
– Шимон гинеколог, – сказала я.
– Гинеколог? – поморщился папа. – Это мне точно не пригодится. Иду готовить чай.
– Ты особо не парься, – шепнула я Шимону, – они у меня в принципе нормальные, честное слово.
– Вполне, – подтвердил он. – И теперь тоже.
* * *
Мы сидели за столом. Папа принес чай, а мама нарезала пирог.
– Мы приехали, потому что я возвращаюсь в Руду.
– Мы это уже однажды где-то слышали, – сказал папа.
– Я знаю, что принимаю решения опрометчиво, но… теперь я чувствую, что должна, – объяснила я. – Поэтому Шимон приехал со мной. Все, что смогу, я упакую и погружу в его машину, заберу свою, Руди тоже возьму с собой. Как-никак отпуск у меня!
Папа почесал затылок.
– А как же работа?
– На своей фирме я могу работать где угодно. Я получила крупный заказ между Варшавой и Лодзью. Как будто судьба мне наконец начала благоволить.
– Ну, хорошо. Делай, как считаешь нужным. А как захочешь вернуться, милости просим. Ты ведь знаешь – для тебя здесь всегда есть место.
Мама вышла на кухню. Через некоторое время я услышала ее голос.
– Зося! Иди-ка сюда, на минутку!
Как только я вошла, она сразу начала расспрашивать.
– Зося, а этот Шимон – он кто?
– Этот Шимон – просто Шимон.
– Я не хотела бы слишком лезть в твои дела, но…
– Но лезешь, – рассмеялась я.
– Ну лезу, – призналась мама. – И что?
– Что «что»?
– Что-нибудь из этого выйдет?
– Мама!
– Хорошо, хорошо, я больше не спрашиваю. – Она пожала плечами. – На вид человек он добрый.
– Я знаю, мама. Потому что он и есть добрый человек. Хороший человек, который получил хороший удар от жизни.
– Он в разводе?
– Вдовец.
– О боже. Я больше ни о чем не спрашиваю. – Мама обняла меня.
Уж и не вспомню, когда она обнимала меня в последний раз.
– Будь счастлива, дочка, и не делай глупостей.
* * *
– В Гданьске в последний раз я был, кажется, в детском летнем лагере, – сказал Шимон, когда мы подошли к моей квартире.
Мы стояли на балконе и любовались видом. Мне повезло, что с балкона моей квартиры было видно море. А в хорошую погоду – даже Хельский полуостров.
– Мы жили в какой-то школе рядом с высоченным жилым домом, – продолжал Шимон. – Да, я помню, что в этой школе был бассейн, и мы все очень обрадовались этому. Только когда добрались до места, оказалось, что бассейн на ремонте.
– Школа с бассейном? – спросила я. – Может, это та самая, в которую
