Первое поле - Александр Васильевич Зиновьев
– Стоят, штук двадцать пять.
На это интересное дело собрались все рабочие, все, кто ставили эту ловилку. Вика спросил:
– А на какой глубине?
Матвей подумал, показал рукой и ответил:
– Если от дна, с метр. И как будто на одной глубине все. Но ниже, чем наша дыра.
Анатолий вставил:
– А если они её не видят?
Володя Толстокулаков удивился:
– Как это не видят, если они слепней с поверхности хватают?! Тут что-то мы не так придумали.
Вика тут и говорит:
– А если их туда хлопушками загнать!
Ребята решили попробовать, а Матвей предложил ещё раз нырнуть и попробовать их вручную загнать в сеть. Что и сделал. И через полторы минуты вынырнул, отдышался:
– Как интересно, шмыгают в разные места, но не уплывают, а в окно не хотят!
Тогда Анатолий и ответил:
– Значит, и хлопушками не получится.
На что Вика произнёс:
– Так хоть попробуем. А то возились, ставили и насмарку?
Решили сделать две хлопушки и с двух берегов загонять рыбу, а Матвей – по центру в воде. А хлопушки – это банки из-под тушёнки, донышком прибитые к тонкому стволу. За ручку-ствол держишь хлопушку над водой и резко опускаешь. Получается хлопающий звук, который даже на берегу слышен. Вернулись к реке. Матвей занырнул, а Толик и Володя шли по берегу и хлопали. Ленки, как видел Матвей, забегали туда-сюда, но в сеть не пошли. Матвей вылез на берег и сказал:
– Сеть бы нам или сачок, все бы были наши.
Но ни сети, ни сачка не было в партии, и решили подождать: может, вода спадёт.
А вечером натянуло тучи, да такие иссиня-страшные. Успели только поужинать, как ветер перестал хоть сколько-то дуть. Игорь, куривший после ужина, сказал:
– Ну, сейчас нам будет.
Илья, который почему-то всегда сам себе еду готовил и никогда не приходил в столовую (только Кучум крутился рядом), в эту минуту сидел за столом, ответил:
– Гроза, однако, сильная идёт. Пожар потушит.
– Хотя бы отдышимся, – сказала Нина.
– Считай, месяц коптимся, – ответила ей Зина.
На кухню пришёл Гаев, постоял, оглядывая небо, и сказал:
– Как бы там ни было, давайте по-быстрому всё проверим. Камералку я уже закрыл. Еда под тентом. В общем… Все по палаткам. – И не успел Гаев это договорить, как первый вихрь как будто из-за угла влетел и налетел на базу, и все, кто был на кухне, побежали, нагибаясь, к своим палаткам. На последних метрах ливануло.
Матвей прибежал к палатке, из которой торчала голова Толика, с воплем «Ой, что сейчас будет!» – нырнул вовнутрь, и как будто переключили звук. Такое было впечатление, что по скатам крыши кто-то сильный лупил из брандспойта! Не отводя струю, как будто стараясь пробить стену из этой тонкой брезентовой ткани. Ребята сначала сидели друг против друга, смотря на ткань потолка, которая на стороне Матвея прогнулась, но держала стихию. Сильно потемнело, и ребята зажгли каждый свою свечу.
– Будем кукарекать, – сказал Толик и лёг поверх спальника.
– Грозы обычно двадцать, тридцать минут, – ответил Матвей, – я как-то на велике попал под грозу. С завода, был у дяди в гостях, вёз из столовой поесть в кастрюле. Полем. Так и ветер, и ливень. Ветер валит, всюду, как из земли поднялась, вода. Кастрюля в авоське на руле висит. Страху набрался. Но ещё и до дома не доехал, уже солнце.
– Посмотрим, – выслушав, ответил Анатолий, – как у них тут с расписанием.
Ребята разделись и под непрерывный шум дождя улеглись спать.
Льёт
Ты греешь в ладонях рюмку с джином…
Осадки, дождь, как там ещё в метеосводках передают, тянулись трое суток. Утром дежурным был Вика, с трудом, но позавтракали. Затащили часть дров под кухонный навес, положили под стол. Дождь то прибавлял, то убавлял, но не останавливался. Посидели на кухне за столом и решили, что дождь вовремя: дыма не стало, значит, пожар этот дождь потушил. Геологи ушли в камеральную палатку, а рабочим из-за погоды выдался выходной. Толик толкнул Матвея.
– Пошли ещё придавим.
И ребята вернулись в мокрую напрочь палатку, забрались в ещё сохранившие тепло спальники и быстро заснули. Но днём захотелось поесть. Пришли на кухню. Вика что-то готовил, подкладывая дрова. Из-под крышек парило. И тут Матвею пришла идея над костром навес организовать, с чем он и пошёл к ребятам-рабочим в палатку. И вчетвером – Володя, Коля, Толик и Матвей – намокли, конечно, но вкопали разной высоты берёзовые стволы вокруг кухонного костра под размер тента. Сверху прибили четыре перекладины из тонких стволов и натянули тент. А тут и обед поспел.
Дождь лил, как будто ему приказали лить. Иногда менялся градус дождевых струй. После обеда снова в палатку. Читали, уже и не замечая шума дождя, дремали. А после ужина стихия разбушевалась не на шутку. Уже засыпая, Толик и Матвей заметили, что дождь прибавился, затем порыв ветра, ещё один, и тут дождь просто остервенел так, что на спальник Матвея прямо с крыши палатки стали лететь крупные капли, которые умудрялись лететь с такой силой, что пробивали ткань. Но не все подряд, а какие-то особенно скоростные, что ли. Они вылетали в разных местах через двадцать – тридцать сантиметров друг от дружки. Толик зажёг свечу, и наши молодые рабочие зачарованно следили за этими стремительными каплями, как они, теряя скорость, по короткой дуге сваливались на спальник.
– Вот как надо выбирать место в палатке, – оценил Толик этот водопад. На что Матвей подумал и ответил:
– В следующее поле
