Первое поле - Александр Васильевич Зиновьев
– Так что вот надевай на спину рюкзак и… мечтай. Хорошее, между нами говоря, дело – мечтать. Человек без мечты – пустой звук.
Матвей поправил на плечах лямки не очень тяжёлого рюкзака и пошёл вслед за Игорем.
Проходнушка
Но есть на востоке большая «Раша»,
Там жизнь удивительна и хороша
В июле, в его середине, когда и дыма от где-то горящей тайги сильно прибавилось, и режим жизни в поле стал совершенно привычным, и были прочитаны все книги, рабочие нарыли достаточно проходок и шурфов, и начальник партии утром за завтраком распорядился:
– Будем ставить проходнушку.
Матвей с Толиком вернулись с реки, держа в руках помытые миски, услышали новое слово, переглянулись.
– По-научному – вашгерд.
Константин Иванович не успел договорить, как почти в один голос Анатолий и Матвей вызвались в помощники.
Константин Иванович допил чай, налил немного кипятка в свою эмалированную кружку, покрутил её в воздухе, споласкивая, повесил на верёвку сниску, где уже висели кружки, и произнёс:
– А почему бы и нет, собирайтесь.
С собой несли привезённые доски, ножовку, топоры, кайлы и лопаты, гвозди. Через пять километров вышли на пологий берег Ингили, где в неё впадал всё ещё бурный ручей. Константин Иванович огляделся, прикинул что к чему и распорядился:
– Вот что, вот здесь, – показал рукой на одну сторону ручья, – будет стоять наш снаряд. А правее от него давайте всё завалим камнями, запруду сделаем. Вода поднимется и начнёт работать. Вы, господа, за камнями, а я пока посоображаю с вашгердом.
Толик и Матвей покрутили головами, осмотрелись и взялись выковыривать камни из намытой ручьём небольшой, но дельты. Когда первые камни легли на место плотины, Матвей предложил брать их из ручья и катить вниз. Попробовали, только что обрызгались и таскали отовсюду, где удалось выковырять. А начпартии тем временем развязал верёвки, какими были связаны доски, растащил их и стал примеряться. Ручей слегка возмущался каждому брошенному в него камню, но, обтекая его, бежал как будто даже быстрее. Матвей приносил камень и поглядывал на начальника. А начальник уже сбил две широкие доски поперечными планками, приложив их друг к другу, – получилась одна широкая. И перевернул. Почесал сбоку нос, взял ещё одну доску и приложил, оглядел влево, вправо и отложил её. Анатолий тем временем скатывал лопатой, как рычагом, ещё один камень, выгребая его прямо из русла. Через час и плотина подросла, и проходнушка приобрела понятный вид. Получился желоб с набитыми на дно наискосок друг к другу рейками, и с одной стороны этого желоба начальник уже прибил две опорные ноги.
– Вот такая она. Сейчас примеримся к вашей плотине, и понятно будет, какой длины впереди ноги прибивать. Ясно? – Ребята кивнули.
А камни, уложенные в тело плотины, подняли воду.
– Ещё бы с полметра, и напор бы был хорош, – подвёл итог работы ребят начпартии, и они втроём ещё минут за сорок сложили и саму плотину, и боковую стену, чтобы от ручья отрезать часть его для проходнушки.
Стало понятно, какой высоты надо прибивать ещё две опорные доски, и отрезали ножовкой от бруса две ноги. Прибили. И стали устанавливать. И только втроём её подсунули к краю плотины, как вода с такой охотой влетела в желоб проходнушки и, подпрыгивая на рейках, полетела вниз.
– Вот смотрите, – весёлым голосом произнёс начальник и, подцепив лопатой породу, бросил в верхнюю часть желоба. Вода взбаламутила землю, тут же смыв глинистые цветные взвеси, очистилась и, унеся пустую породу, отложила у реек, там, где они сходились, создавая клин, мелкие камни.
– Всего-то дел! – проговорил довольный эффектом Константин Иванович. – Высыпай из мешка, шуруди палкой и забирай алмазы. К слову, точно так же и золото моют. Так что, если что, не зевайте.
Рабочие переглянусь, и Матвей для себя отметил: «Как в лотке, только быстрее. Лихо».
– Поэтому лопаты в зубы и…моем.
Начпартии зачерпнул лопатой пласт песка в ручье ниже проходнушки и бросил его в приёмную часть её. Вода тут же развалила песок и понесла муть, а её было меньше по желобу. Рабочие во все глаза смотрели, как уносятся одни материалы и к рейкам прибивает что-то, что не уносится водой.
– Если поток убавить, – продолжал Константин Иванович, – опору нижнюю поднять, то вполне можно поймать и что-то более лёгкое.
Толик и Матвей внимательно слушали.
– А как шлих собирать, его же смоет, пока доставать будем? – спросил Анатолий.
– Как? Конечно, вопрос! Воду надо или остановить, или на это время отправить в обход. Или проходнушку поднять. Вот так. – Константин Иванович поднял нижний край желоба, и вода перестала по нему струиться. – Дело нехитрое, – продолжал начпартии, – и пока лето и тепло, вполне приятное. А вот осенью… Ну да ладно, геологи. Всё понятно?
Очарованные простотой, с которой проходнушка может справляться с большими объёмами породы, рабочие согласились, что несложно.
– Вот вам и задание – вот эти все торфа промыть. – Константин Иванович показал на дельту ручья и вверх метров на десять. – Затем перетащим её на другой ручей. Шлихи складывайте. Завтра лотками будем промывать. Я пошёл!
Ребята остались одни и до вечера мыли породу, собирая фракции в плотный мешок. Одно только было плохим – это стоящий уже месяц дым.
А когда вечером пришли на базу, мальчишек ждала огромная радость – письма из дома, или более романтично – из дому! Матвей дрожащими руками вскрыл ножом (а чем же ещё?) красивый авиаконверт с красивыми (яркими) марками. Авиаконверт отличался от обычных, которые перевозят в почтовых вагонах по железной дороге, словом «АВИА» вверху конверта; и по верхнему краю, и по правому наискосок к конверту шли полоски синего и красного цвета. Прочитав письмо, ликуя и… не веря, что ещё – посмотрел дату – второго июня письмо было дома на столе и мама своим красивым почерком выписывала слова. Анатолию тоже пришло письмо, но он его читал на улице, на самодельной перед костром скамейке.
– Толь, а Толь, – позвал Матвейка, – тебе привет.
Перемёт
Ну, вот и всё, иссякла эрудиция
Наши две грядки с трудом поднимающегося лука были на противоположной стороне реки. Их надо было поливать, лук же… Поэтому все, кто дежурили при кухне, ещё и лук поливали. Но черпали воду из Ингили, холодную, поэтому лук рос неохотно и так толком и не поднялся. Но в какой-то день, когда уже
